— Учитывая, что я
оказалась в дуре, стершей память о себе родителям, —
произнесла девушка. — То, теоретически…
***
Луна не понимала, что
происходит. Сначала было очень страшно, потом очень больно,
особенно когда… ну… потом ее долго рвало, но больно повторялось
постоянно, и девушка привыкла. Психика как будто уснула, убежав в
дальний уголок, а то, что осталось, почему-то стало получать
удовольствие от того, когда больно. Луна была будто в тумане,
незадолго перед тем, как сладкий мучитель решил убежать, девушка
почувствовала, как разорвалась ниточка, связывавшая ее с папой,
значит его больше не было, а потом не стало сладкого Малфоя,
который умел делать так хорошо, правда от этого «хорошо» хотелось
шагнуть с Астрономической башни, но Луна была в тюрьме и
покорилась.
Подчеркнуто мягко и нежно
обращавшийся с ней рыжий Рон поставил Луну в тупик, ведь ей
хотелось боли, а потом, чтобы было это, которое ну, но юноша
почему-то не делал этого, просто гладя ее. Мысли о том, что она ему
противна, в голове Луны почему-то не задерживались. Просто
становилось тепло и почему-то не хотелось боли. Рон смотрел на нее
не с жалостью, как Поттер, не похотливо, как Малфой, юноша смотрел
на Луну очень как-то ласково и становилось тепло.
Виктор постарался сделать
именно так, как посоветовала Гермиона, оказавшаяся Еленой
Викторовной: он ласково гладил Луну, проводил с ней время,
рассказывал сказки, все, какие помнил, и замечал, что девушка все
чаще замирает, прижавшись щекой к его ладони, а не стремится… хм… к
другому. Луне же было одновременно интересно, когда Рон будет
тыкать в нее этой штукой, будет так же больно, как с Малфоем или
иначе? Вот только Рон не стремился «тыкать Луну этой штукой»,
вызывая недоумение девушки.
— Рон, а когда ты меня
будешь… ну…. — Луна не знала, как это правильно
называется,[1] поэтому просто показала на себе.
— А тебе этого очень
хочется? — тихо поинтересовался Виктор, судорожно думая о том,
что теперь делать.
— А разве этого может
хотеться? Сначала должно быть очень больно, потом хорошо, потом
опять больно, но иначе, а потом мокро и склизко, — перечислила
девушка все этапы случавшейся с ней половой жизни.
— Нет, солнышко, —
очень ласково ответил ей товарищ лейтенант. — Когда
больно — это плохо. Вот встретишь ты того, кого полюбишь,
тогда тебе самой этого захочется, и больно совсем не будет, будет
только хорошо, понимаешь?