Когда возвращаюсь к БМВ, вижу, что мое место уже занято. Сын сидит на детском кресле тщательно пристегнутый, но умудряется тыкать тонкими пальчиками во все кнопки, до которых способен дотянуться. Мой любимый непоседа!
В который раз задаюсь, в кого у сына такой характер. Я в детстве была милой скромницей, а Ромка у меня пробивной — если ему надо, он со всеми договорится и добьется своего любыми путями. Вроде шесть лет ребенку, а у меня уже, наверное, целый том историй о его похождениях наберется. Если бы кто увидел шейха вблизи и моего сына, уверена, возникли бы вопросы.
Так, этого не случится. Где я, а где он? Между нами тысячи километров, а мои кошмары — просто перевозбужденное подсознание. Мы больше не увидимся. Никогда и ни при каких обстоятельствах!
— Куда везти вас, мисс? — тоном военного спрашивает Стас, вызывая у меня улыбку.
— Поехали домой, а?
— Так и думал. Суши будут через полчаса.
Я смотрю вперед и встречаюсь с глазами друга в зеркале заднего вида. Отворачиваюсь. Ведь комфорт — это не любовь, правда?
***
Я ставлю размашистую подпись с росчерком на трех копиях завещания. Передаю два листа нотариусу, а третий убираю в сейф. В темном кабинете, где горит лишь одна настольная лампа и редко вспыхивает пламя из зажигалки, нас трое: я, младший брат моего отца и нотариус.
— Комфорт — это, конечно, не любовь, но, с моей точки зрения, это единственная вещь, недоступная людям в нашем статусе, — хрипло произносит дядя, исподлобья глядя на меня. Тушит сигару о золотую пепельницу. Я смеряю его взглядом, и он лишь хмыкает.
— Ты же знаешь, я могу нарушить любую традицию, если пожелаю. — Сажусь на свое кресло, беру сигару. М-м-м, кубинская. Идеально.
— Составить завещание в твоем возрасте до рождения сына — это благоразумие, а не нарушение, — парирует дядя. Он хочет сказать что-то еще, но заходится приступом кашля.
— Да, шейх, что повелите делать с этими документами? — Нотариус кивает на желтую папку, где лежат личные дела моих бывших, дабы убедиться, что у меня нет внебрачного сына. Потому что, согласно традиции, мой первенец унаследует всю мою империю, как я унаследовал в свое время.
— В сейф.
Нотариус и дядя встают первыми, склоняют головы и выходят. Я еще с минуту сижу, потирая короткую бороду и смотрю на то место, где в свете лампы лежала желтая папка. Там нет лишь одной женщины.