– Опускайте! – скомандовал мужчина копщикам, среди которых был
мой знакомый.
Сантиметр за сантиметром на стропах гроб был опущен в землю.
Сотрудники кладбища взяли в руки лопаты.
«Сейчас гости кинут земли. Начнут закапывать. Что же в гробу?
Кто в нем? – сломав в руках сигарету, нервничал я. – Я же не могу
сейчас подбежать и открыть крышку? Это же звиздец!»
Со взмахами лопат, с каждым граммом брошенной в яму земли, меня
покидала надежда разгадать тайну, открыть секрет. Вместе с
закапываемой «коробкой» я всё глубже вкапывался в безумие, в
одержимость докопаться до истины. Это были похороны моего
спокойствия.
Всё было кончено. Интригу зарыли в землю навсегда.
Я не знаю, о чем думали гости церемонии, выходящие по тропе, и
смотрящие на меня – преграждающего им дорогу. Никто не произнес ни
слова. Просто обошли стороной. Эти загадочные мужчины и женщины в
черной траурной одежде, худые и долговязые, как и мадам Штейнпресс,
просто сели в припаркованный неподалеку микроавтобус и уехали.
Проводив взглядом авто, я бросился к копщикам.
– Здорова, Серега! Кто это был? Ты не знаешь, кто бронировал?
Кого похоронили? – обрушил я лавину вопросов на вспотевшего мужика
в спецовке. – Что в гробу?
– Знаешь, тут странная история... Пока ни памятника, ни фото
покойного нет. Просто вот попросили этот крест поставить. Сказали,
что потом облагородят! – стянув с рук перчатки и открывая бутылку
минеральной воды, ответил мне запыхавшийся работник.
– А заказ на кого?
– Я их не видел. А что? Ты какой-то сам не свой?
– Все окей. Просто странно! Ты в гробу кого-нибудь видел?
– Уже закрытый пришел. На «Газели» привезли. Мы приняли.
– А внутри точно кто-то есть? – я не мог успокоиться.
Второй копщик, расставляющий венки, засмеялся и сказал:
– Нет, они удочки закопали. Ну и шуточки у тебя, братан!
Тяжеленный гроб был, точно кто-то внутри «отдыхает». Хочешь, узнай
у администрации, но сомневаюсь, что тебе информацию дадут. Твое
дело – гробы продавать, наше дело – могилы копать и закапывать.
Тот факт, что только меня интересовало содержимое гроба,
приводило в бешенство. Я злился на собственное любопытство и
равнодушие окружающих.
Смотрел на простецкий деревянный крест, на свежую, еще не
притоптанную гору земли, на венки без ленточек и надписей. Ничего,
что могло бы прояснить ситуацию.