Ох, каким же вкусным казался свежий воздух после духоты квартиры! Я с удовольствием вдохнула его полной грудью – такой прохладный, острый, наполненный терпким запахом прелых осенних листьев и мокрого асфальта.
Хлопнула дверь балкона, я вздрогнула и обернулась.
— Можно? – церемонно осведомился Царев, держа в пальцах сигарету.
— Да-да, я уже ухожу, — пробормотала я и сделала шаг к выходу.
— А почему? – удивился он. — Постой со мной. Одному скучно.
И очень естественным жестом, будто так и надо, взял меня за руку и подтянул поближе. Все мое тело словно пробило насквозь электрическим разрядом, и я кивнула, ненавидя себя за слабость.
Царь задумчиво закурил и посмотрел вдаль.
— А что ты здесь вообще делаешь? – вдруг поинтересовался он.
— То есть? – не поняла я вопроса.
— Тебе же тут не нравится. Ты вообще не похожа на ту, кто ходит на такие мероприятия.
Почему-то это прозвучало так, что мне стало обидно.
— А на кого я похожа? – ровным голосом спросила я.
— Ты похожа на хорошую девочку, на отличницу, которая никогда в жизни не расстраивала родителей и не прогуливала уроки. Которая не пьет, не курит, матом не ругается и с мальчиками не целуется, — насмешливо перечислил Царев.
Я вспыхнула, на глаза навернулись слезы. Почему он говорит об этом так, будто это мои недостатки?
— А что, это так плохо? — спросила я дрожащим от обиды голосом. — Быть хорошей?
— Не плохо, — он пожал плечами, — просто скучно.
— Между прочим, я пила шампанское, — с вызовом сказала я, — на посвящении.
— Оу, да ты бунтарка, — расхохотался Царев. — Еще скажи, что куришь!
— Вы сегодня столько сигарет выкурили рядом со мной, — огрызнулась я, — что можно считать, что я тоже курила.
— Ну допустим, — Кирилла явно забавлял наш разговор. — Пункт про мат предлагаю пропустить, я сам не люблю, когда девушки ругаются, а что у нас с поцелуями?
По моему мнению, разговор из просто странного переходил в откровенно неприличный. И единственная причина, по которой я продолжала тут оставаться, был сам Царев. Кроме того, что мне просто нравилось находиться с ним рядом, сейчас он был почему-то другим: не таким закрытым, не таким высокомерным и оттого казался еще более привлекательным. Вопреки обыкновению, Кир не смотрел на меня как на пустое место, разговаривал со мной и даже не называл этим ужасным прозвищем «Мышонок».