– Конечно.
– Замечательно. Послушай…
– Да?
– Там… что слышно насчёт Гранина? –
не выдерживаю и задаю этот вопрос, хотя дала себе зарок не
интересоваться судьбой Никиты!
– Элли, с ним такая история
произошла…
– Что случилось? – стараюсь, чтобы в
голосе не звучало слишком много тревоги, и Маша бы не подумала,
будто я так сильно переживаю за Гранина.
– Его арестовали.
– Что? Опять?! По делу
Мураховского?
– Нет, обвинили в незаконном
распространении наркотических веществ.
Я некоторое время молчу, переваривая
услышанное.
– Ты ведь знаешь: за день до
нападения на тебя с Артуром Гранин улетел во Владивосток на
медицинский симпозиум. На четвёртые сутки он должен был выйти на
работу. Но не пришёл. Ему звонили домой, – без толку. Потом
оказалось: арестован. Это уже когда пришли с обыском к нему в
кабинет, – рассказывает Маша, я же слушаю и не верю своим ушам. –
Вежновец потом позвонил, потребовал объяснить, что произошло. Ему
ответили: не вмешивайтесь. Мол, это касается только Гранина, а
будете совать свой нос куда не следует – и вами займёмся.
– Это Иван Валерьевич сам
рассказал?
– Да, поделился с Заславским, тот с
Горчаковой, она со мной. Но теперь в клинике все знают. Кабинет
ведь Гранина опечатали, – говорит Маша. – Я не понимаю, как такое
могло случиться. Ты думаешь, это правда?
– Что Никита занимался незаконными
делами?
– Да.
– Не верю.
– Но ты же сама рассказывала, что его
отец был тем ещё коррупционером.
– Да, но чтобы Гранин… не могу
поверить, – произношу это уже с сомнением. – Ладно, когда выйду на
работу, попытаюсь что-то узнать.
Мы прощаемся, и я после того, как
легла спать, думаю о случившемся. Мне кажется, что это дело рук
Бориса. А попытка убить меня вместе с Артуром? Могут ли все эти
события быть связаны?
Например, Борис, не дождавшись
встречи со мной, решил отомстить и прислал кого-то, чтобы заставил
меня поторопиться. Или убедить в том, что его намерения очень
серьёзны. Но зачем было нападать на Куприянова?
Возможно, преступник ждал меня в
ординаторской, и Артур случайно туда вошёл. В темноте, увидев белый
халат, неизвестный напал. Поняв, что обознался, решил не
останавливаться. Потом снова затаился. Да, но ведь в ординаторскую
мог войти кто угодно! Я же никому не говорила, что собираюсь туда.
Или… этот кто-то прекрасно знал, что там окажусь, поскольку именно
он взял карточку больного. Ту самую, за которой я пошла. Нет.
Забыла её сама, никто не «помогал».