- Какой же вы циник, Тристан Пилигрим! - выдохнула Софи, укоризненно качая головой.
- Я такой, - спокойно ответил Тристан. - Что, ваш отец об этом не писал в своих мемуарах? Нет, серьезно - вы находите своего мужа достойной причиной для ссоры со мной?
Софи покачала головой:
- Дело не в нем, Тристан Пилигрим. Дело не в том, достоин ли он, и вообще - хорош он или плох. Дело во мне. В том, какой я хочу быть. А мне действительно не хочется быть легкомысленной профурсеткой, развлекающейся с… с красивым мужчиной в тот момент, когда мужу требуется погребение. Но вы, видимо, так циничны, что не понимаете этого.
- Да где уж мне, - усмехнулся зло Тристан.
**
- Где он? Где он?!
Выскочив из гостиницы, Софи заметалась по двору. Истерика накрыла ее, и выбежавший за ней следом Тристан едва смог поймать ее, обхватив за плечи. Он прижал ее к себе, справившись с ее сопротивлением, и подоспевший Густав перевел дух, радуясь, что не ему придется объясняться с обезумевшей от горя хозяйкой.
- Он в сарае лежит, - объяснил Густав, чуть заикаясь.
- В сарае? Отчего в сарае?!
- Он… ну… полон осколков. Господин инквизитор сказал, что не безопасно в дом тащить эту гадость.
- Гадость!
Софи освободилась от рук Тристана, тряхнула головой.
- Я хочу его видеть, - твердо сказала она.
Софи и сама не понимала, зачем ей это было нужно, что за порыв ведет ее к телу мужа.
«Я же не любила его, - думала она с удивлением, - и даже не уважала! Так к чему сейчас эти нервы и сцены?»
- Может, не надо? - спросил Густав робко. - Зрелище не из приятных…
Он перевел испуганный взгляд на Тристана, но тот качнул головой:
- Нет, пусть посмотрит. Мы должны удостовериться, что это именно тот человек, за которого мы его принимаем. В этом деле ни в чем нельзя быть уверенным.
Он снова кивнул Густаву, и тот отошел с дороги. Тристан взял онемевшую Софи под руку:
- Идемте, - его голос смягчился. Алые глаза смотрели взволнованно. - Я покажу вам его тело.
Ричард лежал в сарае, на верстаке, застеленном охапкой соломы. Грудь его была пробита несколькими длинными, как сосульки, стеклянными осколками. Они вспороли его нарядный жилет, разбили карманные часы.
Ричард лежал, застыв неподвижно и глядя в никуда широко раскрытыми глазами. Несмотря на страшные орудия смерти, торчащие из его тела, Ричард выглядел ярким и живым. Коснувшись его руки, Софи поняла причину его нарядной, неувядающей яркости: она ощутила страшный, ломающий холод, точно такой же, какой пронизывал ее саму, раненную осколком волшебного зеркала. Ричард просто превратился в кусок магического льда.