Я приложила руки к пылающим щекам. Какой стыд! Что обо мне подумать можно?! Хотя, кажется, Марк именно этого и добивался, чтобы мое имя стало синонимом падшей женщины. Я не сомневалась, что вскорости он исполнит обещание и сделает меня своей шлюхой. И мне было страшно. Я боялась, что ему со мной будет так же плохо, как и Биллу, который мог возбудиться только через боль и унижение.
Спать с тобой то же самое, что трахать труп…
Так говорил мне муж. Он заставил меня поверить, что я фригидна. Нет, иногда, когда оставалась одна, я робко и стыдливо касалась себя внизу, достигая развязки. Но с мужчиной никогда. Билл был моим единственным мужчиной. Мужчиной, который убедил меня, что в постели я ни на что не гожусь. Я не умела доставлять удовольствие партнеру. В этом вопросе я никчемна.
Отчего-то я боялась разочаровать Марка. Жутко этого стыдилась — я ведь замужем, я клятвы давала! Но мне было страшно увидеть в его глазах то же недовольство, что и в глазах Билла. Если мой похититель окажется таким же монстром, как и муж — не переживу этого. Еще один мучитель уничтожит меня окончательно и бесповоротно.
Ладно, хватит умирать раньше времени! Я тряхнула волосами, которые небрежно распустил Марк, и отправилась одеваться. Выбор остановила на лимонном платье на тонких бретельках, обтягивающем, как вторая кожа, на пять дюймов ниже колена и с кокетливым кружевом по подолу. Оно пришлось мне точно впору и смотрелось изумительно. Я разглядывала свое отражение: неужели я могу быть такой?.. С силой пощипала щеки и зубами покусала губы, делая их ярче. Сейчас я была очень похожа на маму, и мне это нравилось. Я знаю, она была бы счастлива видеть меня такой: красивой, улыбающейся, свободной. В данный конкретный момент я свободна — нужно успеть насладиться этим пьянящим чувством. У меня есть, пусть и временно — до возвращения Марка — свой дом. Хотелось бы увидеть его.
Видно было, что Сальма обожает Кайманы: она с чувством расхваливала местный климат, кухню, природу, распахивая передо мной двери очередной гостевой спальни. Вилла была прекрасной: яркой, аутентичной, очень южной, без вычурности и ненавистного пафоса. Правда, одна деталь заставила меня потрясенно замереть, с неверием рассматривая инородный предмет в этом празднике легкости и океанической экзотики.