Я же, воспользовавшись неожиданной паузой, пытался хоть как-то
усвоить этот огромный ком свалившейся на меня информации, с
удивлением отметив, что разум мой прояснился и все душевные муки,
терзавшие меня ещё час назад, перестали ощущаться столь же остро.
Да, они, безусловно, ещё сохранились, но уже не рвали душу на
мириады лоскутов, а оставили после себя лишь зудящую, ноющую боль и
злость, которая подстёгивала к решительным действиям. Видимо,
холод, который источала странная визитёрша, добился своего. А ещё в
моей душе поселилась робкая надежда. Надежда на то, что всё это не
болезненный сон и всё ещё можно исправить.
Настя…
Воспоминания последних часов вновь окатили меня своим жарким
дыханием, вгрызаясь в тот лёд, который сковал меня после общения с
Хель. И в результате этой реакции злость только окрепла и
сформировалась во вполне чёткую цель: я должен как можно быстрее
выполнить этот чёртов контракт!
– Ближе к делу, Хель! – отчеканил я мысль в своей голове.
И судя по тому, как вздрогнула богиня, она меня услышала.
– Ты забываешься, смертный! – прошипела она в ответ.
Плоть на лице богини начала стремительно расползаться, оголяя
белоснежные кости черепа, а изящное платье теперь больше напоминало
саван.
Меня же окатило волной такого дикого холода, что я уже ненароком
решил, что всё. Это конец.
– Я отправляла души в бездну и за меньшее! Ты меня услышал,
смертный?! – каждое произнесённое скелетом слово порождало во мне
целый океан боли.
Я уже закрыл глаза, готовясь принять неизбежное, но спасительная
тьма так и не приходила, а волны боли постепенно сходили на
нет.
– Так на чём я остановилась? Ах, да. Дом огня, – миновали
какие-то секунды, а богиня уже вновь устроилась в своём
импровизированном троне с фужером вина, вернув себе обратно прежнюю
красоту.
В общем, Дом Огня в одночасье скатился с вершин пантеона, если
не в самый низ, то на позиции середняков. Многих из его
представителей с той поры так и не видели. А те небожители, кому
посчастливилось остаться живыми в той заварухе, ещё долгие века
ходили мрачнее тучи и испуганно вздрагивали при одном лишь
упоминании об Эйденварде. Безумный механик оказался им не по зубам.
И если до этой вылазки считалось, что небожители могут сгинуть лишь
в забвении, то после неё стало понятно, что боги вполне себе
смертны. По крайней мере, тех, кто сгинул в Эйденварде, так больше
никто и не видел. Не отзывались они и на зов своих собратьев. А те
немногие выжившие, кто не успел пересечь границу, рассказывали о
диком, неописуемом ужасе, который излучал проклятый мир.