АХТУНГ! АЛЯРМ! НЕ ВЫЧИТАНО!
Фьють! Фьють! Фьють!
Я внезапно для себя осознал, что сижу на одной из лавок
старинного полукруглого амфитеатра. Внизу, в пятне приглушённого
мягкого света, виднелась невысокая, собранная из какого-то
металлического хлама, трибуна. За трибуной никого не было, как
впрочем не было и во всём амфитеатре.
Фьють! Фьють! Фьють!
Ну, почти никого.
Обернувшись, я увидел за своей спиной старого знакомого.
Давешний скелет в дырявом солдатском мундире уселся позади меня и с
самым невозмутимым видом водил точильным камнем по лезвию обломка
рапиры. Увидев, что я за ним наблюдаю, он на секунду замер, о
чём-то подумал, после чего слегка приподнял свою треуголку и
коротко кивнул. Я искренне надеялся, что так он обозначил
приветствие, потому как мозг слишком ярко рисовал картину, где
ходячий труп вгоняет мне промеж рёбер заострённый, тронутый ржой,
осколок стали.
На всякий случай я достал из-за пояса револьвер и протянул его
скелету рукоятью вперёд. Тот было потянул к нему свою костлявую
ладонь, но в какой-то момент остановился, вновь ненадолго задумался
и отрицающе покачал своим оскаленным черепом. После чего он и вовсе
потерял ко мне всяческий интерес, вернувшись к прерванному
занятию.
Я же, решив ничему не удивляться и лишний раз не тревожить
своего молчаливого соседа, принялся изучать свою находку. Щёлкнула
бронзовая пряжка, и в моих руках оказался добротный ремень из
коричневой кожи с множеством крючков и полезных петелек по всей
своей длине. К одной из таких петель была прикреплена длинная
тонкая серебряная цепочка, обратный конец которой крепился к
бронзовому корешку пухлой книги.
Тяжёлая, блин!
Сняв книгу со специального крючка на поясе, я взвесил её в руке
и провёл пальцами по матовой, чёрной, как сажа, коже переплёта. На
задней обложке находилась стилизованная под клыкастый череп
накладка из всё той же тёмной бронзы.
– А это ещё для чего? – пробормотал я, обнаружив замочную
скважину в хищно распахнутой пасти черепа.
Я много раз видел эту самую книгу в своих снах, но ни единого
раза не видел её содержимого. Вокруг пока ничего не происходило и
мной овладело любопытство. Палец уже скользнул к металлической
застёжке, которая надёжно скрепляла обе обложки…
– Кхм-Кхм!
Пока я возился с гримуаром, у трибуны материализовался очень
колоритный персонаж. Высоченный, явно за два метра ростом,
широкоплечий мужик был настолько квадратен, что напоминал одетый в
старомодный клетчатый костюм комод. Поверх нахлобученных на лоб
круглых банок очков торчала спутанная грива непослушных рыжих
волос. Мясистый нос, густая, лопатообразная борода и перевитые
мышцами и выступающими венами лапищи, которые едва не разрывали
небрежно закатанные до локтя рукава. Завершал его образ наброшенный
поверх костюма перепачканный в саже фартук.