Пересев на своего железного коня, я быстро добрался до фирмы отца. Припарковавшись возле входа, я поднялся на последний этаж высокого офисного центра, где располагалась администрация строительной организации.
Услышав характерный писк, двери лифта распахнулись, и я оказался в просторной и светлой приемной. Здесь царила гробовая тишина, иногда нарушаемая телефонными звонками и цоканьем клавиш. Я подошел к стойке ресепшена и заглянул за нее.
- Привет, Лика, - мой взгляд упал на неестественно большую грудь секретарши, которую она и не особо старалась скрыть.
Она что, опять ее увеличила? И до какого размера она дойдет, чтобы остановиться?
- Привет, Егор, - томно произнесла она и зажала зубками кончик шариковой ручки.
- Отлично выглядишь, - я без стеснения кивнул на ее откровенное декольте и улыбнулся.
- Спасибо, - она игриво приподняла бровь.
- Отец у себя? – спросил я и огляделся по сторонам.
- Нет, - ответила она бархатным голосом, - будет через пять минут.
- Подожду в его кабинете, - я стукнул ладонью по начисто наполированной стойке и направился в сторону высоких директорских дверей.
- Стой, Егор, - пытаясь быстро встать со своего места, крикнула секретарша, поправляя свое ультра мега обтягивающее платье, - он сказал…
- Мне плевать, что он сказал, - недовольно произнес я, бесцеремонно перебив девчонку, - лучше кофе принеси.
Оказавшись в кабинете отца, я громко хлопнул дверью. Медленно пройдя по дорогому паркету, я завел руки за спину и сцепил их в замок. С витражных окон открывался завораживающий вид на город, таким пейзажем можно было наслаждаться вечно. Подойдя к массивному столу, сделанному из дерева и покрытого темным лаком, я провел пальцами по глади и плюхнулся на мягкое кожаное кресло черного цвета. Как всегда здесь царил полный порядок, и каждая вещь лежала на своих местах.
Помню, как в детстве, отец постоянно ругал меня, когда я брал какие-либо принадлежности с его стола. Даже если он не досчитывался одного простого графитового карандаша, скандал доходил до такого абсурда, что со временем мне было вообще запрещено заходить в его кабинет. Мне было тогда лет шесть, но уже в тот момент пропасть между нами стала еще шире.
Я откинулся на спинку кресла и, задрав ноги вверх, скрестил их на столе. Обычно любящие отцы и мужья хранят в рабочих кабинетах фотографии своей семьи, на которых они счастливы. Но не в этом случае. Атмосфера здесь была холодной, неуютной и строгой.