Ну ничего, он тоже не ребенок, -
злобно и мстительно подумал Константин Николаевич, и принялся
слушать высокое начальство.
Испуга уже не было, как и других
негативных эмоций. Работа есть работа и похитителей он поймает. Но
воры, если еще останутся жить, будут помнить это время надолго.
Больше они даже не подумают красть у августейшей фамилии!
Разыскать, вернуть имущество, а самих грабителей, безусловно,
примерно строго наказать.
А вот присутствующее здесь начальство
явно совсем не знало, что им делать и от этого страшно нервничало
при внимательном взгляде императора. Вернее, буквально психовал
один Бенкендорф, от этого непродуманно предлагавший кучу разных
мер, в том числе сугубо фантастических.
Николай же I с появлением князя
Долгорукого заметно успокоился. Подождав, пока активность шефа
жандармов снизится, он предложил дать слово статскому советнику
светлейшему князю Долгорукому. То есть мужу его любимой
воспитанницы. Ух, как тот разойдется!
А вот наличие Марии Николаевны
оказалось для князя очень неприятной неожиданностью. Тем более,
она, увидев их, заметно встревожилась. Или даже так – она, увидев
его, многозначительно кивнула. Мол, попался, голубчик, никуда от
меня не уйдешь!
От князя ждали четких конкретных
предложений, и Константин Николаевич, покосившись на нее, заговорил
и совершено их не подкачал.
Во-первых, он сразу предложил своей
дражайшей жене пойти, наконец, домой, отдохнуть и помыться с
дороги. Николай I, уже не раз намекавший Елене Федоровне на
необходимость покинуть мужскую кампанию, утвердительно кивнул.
Однако воспитанница императора делать
это категорически отказалась, сразу же перейдя на личности. Или,
точнее на одну личность – своего мужа. Константин Николаевич узнал
о себе довольно много нового, причем все с отрицательных позиций.
Ну, она и дала, прелестная, гм, девушка!
Попаданец, имея большой стаж
отношений с женщинами, встретил этот горячий спич молча. А вот
император молчать не стал и ответил за всю мужскую часть
человечества.
Ругаться с уважаемым монархом и
повелителем она не решилась и быстро перешла с ругани на мольбы.
При чем как с первыми, так и вторыми она демонстративно обращалась
к мужу. А что? В XIX веке и с точки зрения морали, и с точки зрения
закона жена была права! Женился ведь? Так беспокойся о супруге.