Не тратя времени, она вскочила ему на плечи, заставляя и так
шатающегося маргинала упасть наземь.
Люди посыпались из салона и на упавшего бедолагу все без
зазрений совести наступили.
Ну, кроме меня и Данте.
Топот шести пар ног и все выстроились полукругом, прямо перед
группой гопоты.
Беглый взгляд — Управляющий пришёл к своим выводам.
–<И Сан, прикрой Измаил. Грегор, Синклер, эм…>– небольшая
заминка, и часы поворачиваются чуть вправо, <самого дальнего
оставляю на вас! Фауст, займись тем, что слева! >–затикал Данте,
отправляя нас наперерез ещё одному недругу.
Грегор побежал вперед без нареканий, я же замешкался, окидывая
глазами округу, но что-то внутри сжалось, и вот он я — бегу что
было прыти за человеком–тараканом.
–Фу–фу–фу–фу, –ритмично дышал я, подбегая к Грегору, уже
сцепившемуся с врагом.
Только вот, что делать мне?!
У судьбы всё было схвачено — голос просто появился в
сознании:
–<Синклер, справа! >
Голова сама собой повернулась чуть вправо, где на меня из кустов
бежал бомжара с заточкой.
На секунду, как будто и тело, и разум впали в ступор.
Вот — враг бежит на меня.
А в следующий момент, как будто эмоция, уродливая, но смотрящая
на всё сверху вниз, пронизанная синим, начала двигать мной.
Да как эта дрянь смеет…?!
Размываясь синими силуэтами, я взмахнул алебардой.
ДЗЫНЬ
Орудие прочертило синюю линию, выбивая заточку из рук. Противник
заматерился, а я же попытался понять, что это сейчас было. Эмоции
как будто моментально стекали с меня, снова оставляя наедине с
крысой.
Мы смотрели друг на друга…
Не долго. Дебилизм не лечится — так что мой противник решил, что
у него есть все шансы меня прибить без подручных средств.
–Помри, тварь! –прогнусавил маргинал, уже замахиваясь
кулаком.
Только вот, блин, убивать его мне не хотелось!
Но инстинктивному желанию махать палкой на любую опасность было
плевать на мои мысли.
На одной интуиции, я сменил центр тяжести чуть вниз и расставил
ноги пошире, после чего всем телом вогнал алебарду острым концом
прямо в живот.
Метаний больше не было. Просто одно монотонное движение,
заученное уже очень давно. Мышечная память сделала свое грязное
дело.
Первую секунду, моей мыслью было: «Хороший удар. В печень. От
такого мало что спасет.»
А потом я поднял взгляд с раны, на глаза несчастного, и меня
проняло.
Такая обреченность, такой страх. Такое отчаяние.