-Если моему брату нужна помощь, то я её окажу. Если он мёртв, то
похороню останки по обычаю. А если его убила какая-то тварь, я
выслежу её, настигну и выпотрошу – ответил я, глядя Олафу в
глаза.
-Твоя воля – сказал он мне на это – И да пребудут с тобой
боги.
-И с вами – коротко ответил я, а потом развернулся, сделал пару
шагов и спрыгнул в воду.
До берега мы не дошли прилично, так что сначала она скрыла меня
с головой. Однако через секунду я вынырнул и начал энергично
грести, мысленно матерясь. Нехрен было рисоваться больше
необходимого, мог и попросить слегка двинуться вперёд, любитель
эпатажа фигов. Хорошо хоть плавать умел на зависть многим и был в
состоянии добраться до берега в одежде и с поклажей, включая топор
за поясом и копьё, что сейчас болталось на перевези, изрядно мешая
двигаться к цели.
Однако всё заканчивается, закончился и мой путь в воде, после
которого я дышал, как паровоз. Однако хоть за месяц и стало гораздо
теплее, останавливаться было нельзя. Я только вылил воду из сапог,
а затем побежал в лес, не провожая взглядом драккар. Движение – это
жизнь, стоять и мёрзнуть нельзя, не хватало мне какого-нибудь
воспаления лёгких. Двигался я почти по прямой и внимательно смотрел
на всё вокруг, в надежде увидеть какие-нибудь следы Тормода, однако
те попалось мне только через пол часа, когда я уже склонялся к
мысли озадачиться костром и просушить шмотьё.
Но встав на след, останавливаться было глупо, так что я наоборот
прибавил ходу. Бег не плавание с утяжелением, шевелить ногами после
забот по хозяйству и тренировок, я мог и весь день. Правда до
взрослых ассонов мне в этом плане было далековато, эти
татуированные бугаи могут три дня и три ночи нестись в броне и с
оружием со скоростью лошади куда-нибудь в глубь чужих земель,
вступить в бой, забить свои мешки ценными вещами после победы,
взвалить по симпатичной девке на каждое плечо, а потом три дня и
три ночи бежать обратно к драккару, где вёслами можно будет
поработать уже посменно. Вот что прана и жажда наживы животворящая
делает, вот как выглядит правильная скандинавская ходьба, а не вот
это вот безобразие с лыжными палками, на которое меня пытались
подбить в прошлой жизни!
Шутки в моей голове крутились такие себе, но они позволяли
отвлечься от мысли, что след уже старый и я возможно безнадёжно
опоздал. Однако вскоре мой нос уловил запах пепла, углей и тонкие
нотки разложения, а затем я наконец добрался до стоянки Тормода. Он
нашёлся там же и даже живой, только вот без сознания и откровенно в
хреновом состоянии. Мой брат лежал на медвежьей шкуре, но был в
беспамятстве, страдал от лихорадки, а так же от ран, которые похоже
уже несколько дней не перевязывал.