- Хорошо. Кажется, у капитана кровь носом пошла. Вы не могли
бы…?
- Уже в пути! – Чернова отключилась.
Риган сидел на полу вытянув ноги. Несколько алых капель уже
упали на обшивку. Анна невесть откуда достала салфетки и протянула
ему.
- Вы слишком близко приняли к сердцу…
- Скажу больше, советник, – я бы и на грудь сейчас принял.
Граммов этак сто – двести, чего-нибудь крепкого.
Начальник медслужбы появившись на мостике тотчас воткнула ему в
нос тампоны и приложила холод. Риган раздраженно поморщился, но
промолчал.
- Старпома на мостик, - приказала она Анне. – Капитан сдал
вахту.
- Старпому на мостик! Принять вахту! – незамедлительно
прогремело в ретрансляторе.
Это был тот редкий случай, когда глава медицинской службы
воспользовалась своими полномочиями и отдала команду ядру «Толлау».
Риган, даже будучи капитаном, ослушаться приказа права не имел. А
потому встал, отряхнулся и проследовал в медотсек. Второй помощник
капитана заступил на вахту через семь минут. К счастью, кроме
переутомления у Ригана ничего не нашли. К утру бравый капитан был
уже в норме. Более или менее. Гайсин и сам не до конца верил в
происходящее, но, как профессиональный аналитик решил опираться
только на факты. Команда «Толлау» благополучно прошла вакцинацию.
Теперь снаружи корабля можно было передвигаться без скафандров.
Вернувшись в каюту после визита на мостик, Волков долго не мог
унять дрожи в руках. Его кидало то в жар, то в холод. Он лег на
постель и силой заставил себя уснуть. Вернее, он резко погрузился в
состояние схожее с медитацией. Отрезав таким образом от своего
сознания все внешние раздражители, Александр смог задремать.
Получаса хватило на то, чтобы успокоиться. Отставив эмоции и
домыслы до следующего раза, он абстрагировался и сосредоточился на
выполнении задачи.
Удобно расположившись на постели, талантливый лингвист открыл
перед собой сразу несколько экранов. Он выбрал с десяток фрагментов
записи и отслеживал их одновременно, вслушиваясь в разговор. Язык
под названием «синдарин», авторство над которым присваивали Джону
Рональду Руэлу Толкину, мало чем отличался от языка плененных
женщин. Суть предложений он понимал с легкостью, разве что хромала
грамматика и присутствовали жаргонизмы. Но такая судьба преследует
все известные языки в той или иной мере. Уловив нечто важное,
Волков остановил видеоряд и увеличил один из экранов.