В пещере до крайности раздражающе свистел ветер. В воздух
взвились клубы пыли. Воздух, и без того горячий, стал и вовсе
невыносим.
— Росомахин, – проворчал я, — понимаю, что ты решил свою силу
показать. Это не значит, что надо теперь окружающим мешать
сосредотачиваться, — я подавил в себе желание как-то изолировать
его, чтобы он не нарушал всеобщее спокойствие и сложившуюся
идиллию. Я тут, между прочим, ловушки обезвреживаю, а он меня
сбивает своими завываниями.
Правда, спустя мгновение ветер и так поутих, без моего участия.
Либо Росомахин сместил фокус внимания, либо увидел цербера и
подрастерялся. Хе-хе.
— Ой, Боренька, — раздался задумчивый голос Ирэн. — А ты точно с
этой собачкой справишься? — спросила девушка. Удивительно, но
страха в её голосе не было, только удивление и какая-то доля
восхищения. Мол, вот это писина!
— К-конечно справлюсь! — заикнувшись, заявил Росомахин и через
силу распрямился. — Я таких зверей, может, не на завтрак, но ем! —
гордо заявил он.
— Ну, тогда я спокойна! — бодро ответила девушка. — А ты давай
хвост не поджимай, — тут же отчитала она своего волка, который уже
больше не рычал, а вполне отчётливо скулил, видимо, прося пощады у
хозяйки, ну или попросту прося её одуматься, кто же их, волков,
разберёт. — Смотри какой Боренька смелый, а ты чего тут
трясёшься?
Волк в ответ тявкнул, и в его глазах я прочёл весьма явственный
ответ. Не знаю, есть ли в речи волков нецензурная лексика, но
взгляд волка выражал сейчас многое.
Тем временем цербер окончательно пришёл в себя и увидев
потенциальную добычу, рванул по коридору прямо на парочку
незадачливых курсантов. Росомахин, смешно отклячив зад и расставив
руки в стороны, будто вратарь, пытающийся поймать мяч, готовился
встречать противника. Правда, что он сейчас собрался делать, я так
и не понял. Про свой меч он как-то позабыл. Ну да, цербер это
совсем не портальщик и не рогач, он одним своим видом любого
заставит вспомнить про инстинкт самосохранения.
Ирэн же вдруг выбросила руки вперёд. Раздался хлёсткий щелчок
хлыста. Тварь вдруг повело. Одна из собачьих голов развернулась, а
по вдоль по её морде протянулась кровавая линия.
Руки девушки превратились в тугие лианы, что принялись
стремительно выстреливать на несколько десятков метров вперёд. Пёс
хоть и замедлился, то и дело уворачиваясь от хлёстких лиан, но
двигался неотвратимо.