-Ну, как бы… - мои родители переглянулись друг с другом.
Мы же были обычной семьёй, пусть чуть зажиточнее, чем остальные,
но про культивацию знали только слухи. Так что на самом деле не
понимали. Да и я тоже, если честно. Но подозревал!
-Это означает, что она – гений, что рождается раз в столетие в
радиусе тысячи Ли от нас! – торжественно заявил Линь Чэнюй. – Она
вступит в секту и с лёгкостью станет внешним, а потом и внутренним
учеником. И даже может стать личным учеником кого-то из Старейшин
секты! А после того, как время её ученичества пройдёт, она сама
станет Старейшиной, я не сомневаюсь. Может, даже Великой
Старейшиной, опорой секты. Ей суждено стать великой, прожить сотни
лет и оставить значительный след в истории!
Он на минуту замолчал, как бы давая осмыслить сказанное им. Люди
старались.
-У вашего же сына, тётушка, при всём моём уважении к вам, всего
однозвёзданя структура кости. Сейчас он стал рабочим учеником
секты, возможно, он даже никогда не станет внешним учеником! А если
и станет, то это будет его предел. Я не хочу никого оскорбить, но
это всё, чего могут достичь люди с однозвёздной костью. Поэтому вам
следует отпустить Сяосяо, ведь в любом случае её путь и путь вашего
сына очень быстро разойдутся.
По лицам моей родни было видно, что слова Линь Чэнюя им не очень
по вкусу. И если родители и дяди с тётями были лишь растерянными,
то сестра была даже злой. Как бы в драку не полезла!
Хм, а почему вообще этот тип распинается? У него власти больше,
чем у нашего мэра, он может просто приказать! С другой стороны, это
сделает мою семью с их врагами, а кому это надо? Уговорить было бы
лучше всего.
-Ваши слова правдивы… - неуверенно начала моя мама, но я её
перебил.
-Мама! – все посмотрели на меня. – Прошу, не надо. И Сяосяо, и
уважаемый дядя Чэнюй абсолютно правы. Мою невесту ждёт светлое
будущее! Я буду жесток, если попытаюсь лишить её этого нашим
упрямством! Даже если она останется со мной во исполнение обещания,
то будет ли она счастлива, зная, что могла бы летать, а я стал
гирей, привязавшей её к земле?
Мама ещё больше погрустнела, сестра Синьфу тоже сменила ярость
на грусть и задумчивость, а Сяосяо почему-то поджала губы. Её же
дядя слегка ухмыльнулся, высокомерно и снисходительно одновременно.
Он не сомневался, что такие простолюдины, как мы, не будут сильно
возражать и со всем согласятся.