Глазам их предстало удивительное зрелище. Миша спал, с головой
завернувшись в одеяло и уютно посапывая. Кузя в облике кота
устроился у мальчика в ногах - и тоже спал. Да так крепко, что не
ощутил даже появления хозяина. А центральным образом этой идилии
был Владимир. Див негромко, но с выражением что-то читал. Неужели
сказку?! Аверин прислушался... Нет, то была не сказка, а
Гражданское Уложение Российской Империи. Причем выражение лица
самого Владимира было таким умиротворенным, что колдун не
сомневался: ему нравилось то, что он делал.
Заметив хозяина и Анонимуса, див прекратил чтение, осторожно
подхватил на руки Кузю (кот муркнул, но не проснулся) и вышел в
коридор, тихонько притворив за собой дверь.
- Владимир, это... Что это сейчас было?
- Всего лишь сказка на ночь, ваше сиятельство.
Владимир классифицировал боль. Он выделил три вида мучений.
Первый вид боли Владимир считал привычной. Такой болью
наказывали колдуны за мелкие проступки, легкое неповиновение и
дерзость. Даже на государственной службе диву могли воткнуть
несколько серебряных штырей в разные части тела, избить, посадить
на какое-то время в клетку. Всё это не причиняло особого вреда.
Только боль, которую Владимир привык переносить на ногах и почти не
замечать, чтобы не вываливаться из рабочего ритма.
Второй вид боли можно было назвать одним словом - терпимо. Это
когда выворачивает наизнанку и кажется, только кажется, что
умираешь, но на самом деле нужно просто перетерпеть. Забиться в
угол, сжать зубы и ждать, когда станет легче.
Третья разновидность боли убивала по-настоящему. Только раз
Владимиру довелось испытать такое мучение, и выжил он лишь чудом.
Его спас хозяин, Афанасий... Кажется, даже воспоминание о том дне
причиняет физические страдания до сих пор.
Зачем Владимир занимался столь странным делом, как классификация
боли? Для чего это нужно, ведь мучения от этого легче никогда не
становились? Зато Владимир знал, что может перенести и чего это
будет ему стоить. Ощущая боль, див мысленно относил её к одному из
подвидов, настраивался на неё и терпел, думая о том, что сейчас ему
совсем не так плохо, как тогда, в тот раз, а значит, он справится.
И действительно, Владимир справлялся. Он сохранял жизнь и рассудок
тогда, когда ломались другие, даже более сильные дивы. За это в
Управлении его звали "живучим чёртом".