Насколько Данила знал, между собой они не ладят, что и неудивительно. Лично знаком он был со второй женой – Еленой – виделись на корпоративах, общались ситуативно, поздравляли друг друга с праздниками. Он даже в дом Щетинских был вхож. Не друг, но дорогой гость, которому рады. Не притворно – искренне.
И он так же искренне был благодарен за всё это.
Когда-то студент-старшекурсник, которого Щетинский заприметил на лекции (Петр вел в университете, который в своей время закончил, гражданку и корпоративку) и предложил стажировку.
По её завершению взял на должность младшего юриста. Учил, хвалил, иногда журил или даже орал, но Данила всегда знал – всё заслуженно.
И каждое из повышений тоже. До юриста. До старшего. До советника…
И не случись со Щетинским беда – дальше они шли бы так же вместе. Данила рос бы, держа наставника примером. Петр – гордился бы своей причастностью и чуйкой на таланты. Потому что Данила им был, сам понимал это прекрасно. Но не судьба…
– Ты валишь из Лексы, я правильно понимаю?
Данила занырнул в размышления, но вопрос услышал. Ещё несколько секунд смотрел на вдову Щетинского, дальше скользнул взглядом по его младшей дочери… Перевел на спросившего Пашку…
– Валю.
Ответил честно. Скрывать смысла не было. Это, на самом деле, понятно. Здесь никакой сенсации.
– Уже знаешь, куда?
Паша спросил, Данила просто кивнул. Его давно хантили. Он всегда отказывался. Чувствовал долг перед Щетинским. Видел перспективу. Слава богу, ума хватало понимать, как дорого стоит воспитать хорошего юриста и как долго эту инвестицию можно отрабатывать.
Он собирался отработать сполна. Только Щетинского уже нет… А что будет дальше – очевидно.
– Ну и правильно. Тебе там не дадут расти. Без протекции Петра… Да и вообще несладко будет.
Данила кивнул, возвращаясь взглядом к девушке, от которой недавно оторвался.
Дочь Щетинского зовут Санта.
Сейчас её голова покрыта черным полупрозрачным платком. Пожалуй, чуть темнее волос. Спина ровная, взгляд стеклянный.
Она смотрела перед собой, обнимая плачущую мать за плечи.
Совсем молоденькая. Семнадцать лет, но уже с характером. Это одновременно видно и чувствуется.
На лице – пустота. Ни единой эмоции. Наверное, в отца пошла. Потому что тот тоже так умел. И других учил. Ведь судебный процесс – это во многом тот же покер. Сила твоей позиции читается не только по процессуальным документам. Иногда проигрываешь, потому что сдал себя лицом.