Гном, усевшись верхом на поверженного врага, бил и бил
гнилозубого его же собственной дубинкой, по подставленным
рукам.
Двое оставшихся популяров в замешательстве начали отступать, но
Аркан, отбросив дурацкий топорик, выдернул из ножен простой
кавалерийский палаш, поднял клинок над головой и яростно атаковал.
Кривые кинжалы и разбойничьи ухватки - совсем не то, что могло
остановить Буревестника.
Ему понадобилось меньше минуты, чтобы отсечь одному популяру
кисть руки, сжимавшей оружие, а второму - ухо, и мощным ударом ноги
в живот отправить в грязь - к скулящему и обливающемуся кровью
главарю.
- Говно, а не город, - Ёррин демонстративно вытер руки об одежду
поверженного бандита. - А еще столица! Пойдем пиво пить,
монсеньёрище...
- Погоди, есть еще одно дело... - Рем стряхнул кровь с палаша и
подошел к молодчику с разбитым лицом, который сидел тут же, на
дороге, не обращая внимания на лужи и навоз вокруг.
Аркан потыкал его носком сапога и спросил:
- Запомнил, как меня зовут, убогий?
- Д-д-дыа-а-а... - из-за разорванной щеки каждое слово причиняло
популяру мучения.
- А ну-ка, вслух и громко, чтобы я слышал! - потребовал Рем.
- Б-б-башелье Ромул Беллами! - прошамкал налетчик.
- Громче, чтобы все такие же ублюдки как и ты на три квартала
окрест услышали! - Аркан был неумолим.
- БАШЕЛЬЕ РЕМ БЕЛЛАМИ, СЭР! - выкрик был отчаянным,
пронзительным, кровь залила бедолаге всю одежду, бандит пребывал в
состоянии, близком к истерике.
- Молодцом, - Буревестник потыкал популяра носком сапога еще
раз, одобрительно.
Когда Аркан догнал Ёррина, тот спросил:
- На кой хрен тебе эта история с Ромулом Беллами? Ладно мне
перед местными кхазадами лучше не светить свое прошлое, я еще
побуду Барди Борри, но тебя разве не бесит эта личина и эта клипса
в ухе? Зачем ты орешь про выдуманного башелье на каждом углу? И
вообще - пора уже сбривать бороду! Ты с ней как... Как... Как
дурак!
Буревестник только хмыкнул, и ничего не ответил.
***
Низкие, закопченные потолки, столы из толстых дубовых досок,
приземистые табуреты, запахи жареной свинины и крепленого пива,
глухой, затейливый барбанный ритм и рокочущий кхазадский говор -
это совсем не то, о чем думают провинциалы, когда мечтают о
Кесарии.
Но для Рема Тиберия Аркана Буревестника, Божьей милостью герцога
Аскеронского и командора ордена Зверобоя, харчевня в кхазадском
квартале на окраине имперской столицы в этот день оказалась самым
подходящим местом. Всяко лучше глухих переулков Ремесленной
стороны.