Я
усадила Берту и попросила ее сидеть спокойно. А затем по приказу моей наставницы
закрыла глаза и погрузилась в свои ощущения. Вот и проверю сейчас, ведьма я или
не ведьма. А если не ведьма, то пусть меня отправят назад домой! Не дело это удерживать
невиновного ни в чем человека насильно!
Сначала
мои мысли по привычке скакали возмущенными мячиками, и я никак не могла
успокоиться. Пожалела себя немного, потом стало немного стыдно: меня позвали
сюда, чтобы помочь человеку в беде, а я думаю о себе. И я постаралась
сосредоточиться на Берте.
«Увидь
ее, Тина! Найди ее!» — таков был совет тетушки. И я постаралась следовать ему.
Тьма.
Представим, что темнота — это черные занавесы, скрывающие нужного мне человека.
Я стала разводить мысленно их руками в стороны. И правда — слои мрака стали
рассеиваться, пока я не увидела перед собой светлый абрис девушки. Он светился
разными цветами и был в одних местах ярче, а в других тусклее. А за спиной
девушки развивался длинный шлейф, уходя куда-то вдаль, так что терялся из вида.
Шлейф вспыхивал разноцветными искрами. Я наклонилась, взяла его в руки и тут же
почувствовала, как проваливаюсь в чужую жизнь. Картинки из прошлого Берты
замелькали передо мной.
Ого!
Вот оно как! Я действительно смогла! Это и есть память Берты, которая тащится
за ней, и самые давние воспоминания все дальше и дальше уходят от нее, скользя
по волшебной ткани.
Я
присмотрелась повнимательней — шлейф в одном месте был надрезан. Словно
ножницами. А дальше он, видимо, сам продолжил рваться, рассыпаясь на нити едва
не на глазах. Тетушка была права — кто-то нарочно навредил бедной Берте.
Старушка
в серьге молчала, явно не желая меня отвлекать. Давая мне время все обдумать и
понять, как действовать дальше.
«Что
же из этого следует? — Следует жить! Шить сарафаны и легкие платья из ситца…» —
прямо прозвучали в голове слова моей любимой песни. Да, как и говорила тетушка,
надо зашить шлейф, чтобы он не разорвался окончательно.
Не
открывая глаз, я нащупала в корзинке нитки и игольницу. Вдеть нитку, не глядя?
Невозможно! Но иголка вдруг засветилась в моих невидимых руках серебром и
появилась перед внутренним взором. А катушки сами закружились вокруг,
разматывая нити. И я вдруг поняла, что делать.
Нити
скрутились и по моему негласному приказу вделись в узкое ушко, а затем я
взялась за иголку и начала шить. Полностью погрузившись в процесс. Здесь я бы
использовала вид соединения, который тетя Тося называла «козликом» — шов
состоял из стежков, которые накладывают крест накрест.