— То есть еще и недовольную
Судьбу следует ожидать… — задумчиво проговорил Кощей. — Ограничения
какие? — поинтересовался он.
— Выжить, племянничек, —
ответила женщина. — А так, хоть пустыню оставь, рассердили они
меня.
— Хм… И связаны, говоришь… —
мужчина достал из кармана блюдце и крикнул туда: — Яга! Яга! А ну,
топай сюда!
— Чего вопишь? —
поинтересовалась возникшая посреди полянки, на которой происходило
чаепитие, выглядевшая старушкой Яга.
— Развлечься не хочешь? —
поинтересовался Кощей. — Молодость, игры всякие…
В общем, согласилась та,
кого в народе называли Бабой Ягой, и Кощей Бессмертный согласился.
Чего б не согласиться, если все равно скучно. Потом Смерть, а
женщиной в черном была именно она, сгрузила им детские воспоминания
по-быстрому, да и вселила на время бессмертные души в детские тела,
да на радостях ошиблась, оставив им и свои силы, и детские… Узнав,
что развлекаться предстоит даже не на Руси, Яга обрадовалась так,
что Смерть только вздохнула, думая о том, где разместит столько
магов.
***
Очнувшись, Кощей увидел
местную нечисть, отправлявшуюся на выход. Нечисть была так себе,
типа летающих мертвяков, то есть некромант, их создавший, еще и
безмозглым был. Поймав существо, мужчина, осознающий себя
мальчиком, только вздохнул, разглядывая эту поделку. Поделка,
почувствовав эманации тетушки, замерла.
— Души отдай, мозгоклюй, —
попросил Кощей, почесав левую смерть.[1] Нечисть
послушалась сразу. Получив два сияющих шарика, мальчик вгляделся в
чистые детские души и опять вздохнул. Судьба не поскупилась,
конечно, потому надо было подумать, что с ними делать, а пока обе
души были заключены в шары и отправлены в карман. — Свободен!
— Ох, грехи мои тяжкие, —
закряхтела совсем юная девица, лежавшая на полу. Девица, на вкус
Кощея, была пригожа, но еще мала, ибо округляться только-только
начала, оттого некроманта заинтересовать не могла. — Странно, не
дура… — осознала память ребенка Яга.
— Яга, ты ли это? —
поинтересовался бессмертный некромант, и в этот момент поезд
двинулся.
— Я это, Коша, я, —
проговорила девочка, садясь в кресло. — Ты представляешь, девицу
весь прошлый год пытали, чтобы, значит, послушной сделать. Учителя
в том повинны местные.
— Вот оно как… — хмыкнул
Кощей. — А я тут души отнял, будем уходить — вернем на свое место,
ибо злить Судьбу как бы не похуже будет, чем тетушку.