Извлеченный артефакт напоминал большой компас — укрепленный на
полусфере диск из серебра, который наклонялся из стороны в сторону,
когда крохотные шарики на нем перекатывались по лабиринту
бороздок.
Установив прибор в центре стола, Дамблдор привычным жестом
активировал его и приготовился наблюдать за появляющимся над
пластиной изображением. Когда-то давно Альбус привязал этот
артефакт к мальчику, и с тех пор в любое время дня и ночи мог
понаблюдать за ним так, будто находился совсем рядом, но за десять
лет использовал эту возможность всего раз пять или шесть.
Находились и более важные дела, чем лично следить за Гарри
Поттером. Отчетов Арабеллы хватало с лихвой.
Ждал директор довольно долго, но ничего не происходило. Тогда он
еще раз активировал прибор, но и со второй попытки ничего не вышло.
Мысленно выругавшись, Альбус отсоединил диск от полусферы и
заглянул в крохотный резервуар под ним. От легчайшего дуновения
мелкая, как прах, алая пыль облачком вырвалась из углубления и
рассеялась по столу.
— Что… — выдохнул Дамблдор и замер, рассматривая собственный
стол. На его памяти ничего подобного прежде не происходило. Правда
и о кровной магии Альбус знал очень мало. — Ничего. Не страшно.
Успокаивая себя, директор извлек еще один прибор, завязанный, на
этот раз, на Петунью ныне Дурсль. Настроил его Дамблдор много лет
назад, когда получил письмо от этой нахальной магглы. У Альбуса
были большие планы на Лили, и не хотелось, чтобы им помешала ее
старшая сестрица. После этот предусмотрительный жест очень помог,
ведь даже сама юная миссис Поттер не знала, куда перебралась ее
старшая сестра после свадьбы с Верноном Дурслем.
На этот раз прибор сработал надежно, и над ним, возникая линия
за линией, оказалась спроецирована сильно увеличенная карта
какой-то местности. Не узнав в изображении город, где все эти годы
жили Дурсли, Альбус насторожился.
Пробуждение вышло внезапным и пугающим. За стенкой грохотало,
почти взрывалось, и я по старой общажной привычке попыталась
нащупать на тумбочке телефон, чтобы затем уползти под стол у окна.
Телефона на привычном месте не оказалось, а край кровати
отодвинулся настолько, словно я спала не на своей продавленной
полуторке. Где-то рядом все еще что-то громыхало, скрипело, пищало
и свистело, но я осталась лежать, непонимающе таращась в темнеющий
над головой полог кровати.