Бежать к воротам не вариант, хотя они так и манят, оставаясь распахнутыми. Меня заметят. Фриц доложит Громову, и тогда мне точно конец. Я должна быть в доме, хоть на каком-то виду, чтобы не вызывать подозрений. Получается, телефонный звонок — моя единственная возможность связаться с мамой, полицией или кем-то адекватным. Остается только найти телефон. И желательно не мобильный. Слишком палевно.
Стараясь вести себя как можно спокойнее и не выдавать сумасшедше бьющееся сердце, я вхожу в дом, по которому туда-сюда снуют парочки и одиночки, а в темных уголках и вовсе занимаются извращениями, в том числе групповыми. Не знаю, где тут развлекается Громов. Собственно, лучше и не знать.
— Боже, — шепчу, стыдливо отводя глаза и даже прикрывая их ладонью.
Бегло осматриваюсь на первом этаже, но ничего кроме трубки домофона не нахожу. Недолго думая, позволяю себе подняться на второй этаж. Тут пусто. Ни души. И темно. Коридор освещает только уличная иллюминация, пульсирующая в ночи.
Выглядываю в открытое окно и вижу валяющегося на шезлонге Фрица. Хорошо, что в окружении цыпочек в бикини он забыл про меня. А если Громов не погорячился с часом, то время у меня еще есть.
Я осторожно крадусь по коридору, отворяю двери и заглядываю в чужие спальни. От стационарного телефона нет даже тени. Может, я вообще зря хватаюсь за эту жалкую надежду? Мне не суждено спастись? Или следовало бежать?
За очередной дверью обнаруживаю ванную. Не зажигая света, подхожу к раковине, на автомате открываю кран и подставляю ладони под струю. Пока пропускаю, чтобы умыться холодной водой, цепляюсь взглядом за отражение в зеркале. На бортике ванны за моей спиной висит лиф купальника той девицы, с которой уединился Громов. Рядом на полу валяется фольга от презерватива.
Они тут были…
Он целовал ее, прижимал к себе, снимал с ее тела купальник. Не думая ни о своей Инессе, ни тем более обо мне.
Мерзость!
Перекрыв кран, стряхиваю воду с рук и бегу к лестнице. Не задержусь здесь больше ни на секунду. Хватит! Осточертело бояться и вздрагивать! Молиться и плакать! Теряться в догадках, что на уме у этого больного психа! Для него нет ничего святого — ни правил приличия, ни добропорядочности, ни уважения. Он монстр, от каких надо держаться подальше.
Чуть ли не кубарем слетев с лестницы, вылетаю в холл и на рефлексе замечаю телефонную трубку на этажерке.