Раз так говорит, значит, и я могу тут не задержаться.
Глазами указываю на дверь, спросив:
— В туалет можно сходить?
— Антон Львович сказал терпеть. Не заставляйте меня запирать дверь на замок.
— Увы, но я не могу запереть на замок свой мочевой, — ворчу, снова отвернувшись к окну.
Красиво. Завораживает. И где-то там мой Радик со своими дружками празднует свободу в каком-нибудь дешевом пабе. Обсуждает меня с ними, жалуется, как тяжело ему было встречаться с недотрогой, даже не догадываясь, где я сейчас и в какой переплет из-за него попала.
Сначала заявляется Демид с четырьмя огромными пакетами продуктов. Кладет их на столешницу, выпивает стакан воды из-под крана и со вздохом говорит:
— Ну и цены в здешних супермаркетах…
Шикнув, Генрих кивает ему на выход, в котором появляется их босс. Еще сильнее рассерженный, буквально в ярости. Войдя в квартиру, не разувается. Проходит в центр и швыряет мне под ноги мою сумку.
— Эй, аккуратнее! — возмущаюсь, поднимая ее и поправляя ремни.
— В ней нет ничего ценного. Я проверил. И это тоже. — Трясет в своей богатой руке моим простеньким смартфоном. — Радик. Кто только додумался так сына назвать? — усмехается, бросив его на барную стойку.
— Кто-то же додумался назвать своего сына Антоном, — бурчу, прижимая сумку к груди.
Стиснув зубы, он переключается на Генриха:
— Инесса взвинчена. Организуй ей утром что-нибудь приятное.
— Думаю, приятнее всего ей будет увидеть вас, босс.
— Не будет.
— Хорошо, я соображу какой-нибудь сюрприз.
Кивнув ему, Громов дожидается, пока они с Демидом уйдут.
— Кто тебе вообще дал право копаться в моем телефоне?! — Подбежав к барной стойке, лихорадочно проверяю, не удалил ли он контакты. Зря надеюсь. Он даже сим-карту извлек.
— А кто тебе дал право пить мое шампанское?
— Я была расстроена!
— Я тоже! — Он с присущей богачам ленцой снимает с себя пиджак, оставляет его на стуле и проходит к кровати.
С ним в квартире слишком тесно. И без того крохотные сорок квадратов уменьшаются раз в пять. Громов тут всюду: его парфюм, его взгляд, его энергия. Сев на край кровати, снимает туфли и носки и принимается расстегивать пуговицы рубашки.
— Я должна сообщить маме.
— Я уже обо всем позаботился. Ты на закрытом банкете по особому приглашению. Будешь без связи, в Алтайских горах она оставляет желать лучшего. Через три дня вернешься.