Она набрала номер, долго шли гудки, а потом встревоженный
мужской голос ответил:
— Мария Яковлевна, слава Богу! Я уже собирался сам вам звонить!
Вы простите, что я вас не встретил! Я по дороге попал в аварию, но
вы не волнуйтесь. Я сейчас в сервисе, мне бампер поправят, и я вас
заберу!
— В аварию? — встревожилась Мария и села на кровати. — Вы сильно
пострадали?
— Нет, нет, что вы, благодарю, — даже через трубку было слышно,
что мужчина улыбается. — Выезжал из двора, и какой-то лихач
поцеловал сбоку. Я в порядке. Вы выпейте кофе, там приличный буфет,
а я сейчас вас заберу.
— Я уже в отеле, Игорь Петрович, — ответила Маша. — Добралась
сама. Поэтому вы сразу сюда езжайте!
— Сами добрались, — огорченно повторил мужчина. — Ну что же,
тогда я приеду прямиком в отель.
— Документы не забудьте! — напомнила девушка. — Я бы хотела на
них взглянуть сегодня.
— Конечно, конечно, — поспешил уверить собеседницу Игорь
Петрович. — Они уже у меня. Всё, как мы договаривались.
— С кладбищем проблем не возникнет? — уточнила Маша.
— Нет, нет, — мужчина любил повторяться, как видимо. — Могиле
уже месяц, полиция не обратит внимания.
— Очень хорошо, — сказала Мария. — Жду вас в отеле.
Девушка положила трубку и откинулась обратно на подушки.
Полиция. Утром она уже встретилась с одним её представителем. Он ей
понравился. Потёртая кожаная куртка, выцветшие джинсы и неожиданно
высокие ботинки Док Мартинс. Высоченный, так, что даже с её метром
семьюдесятью пятью казался великаном. Короткая стрижка, волосы
блестят темным каштаном. Глаза… Чистый антрацит, а не глаза. Такие
чёрные, что и зрачка не видно. От её снов он отличался только
отсутствием шрама на виске.
Маша столько раз видела его во сне, что на перроне могла только
смотреть на него и улыбаться. Слова не шли на язык. Он был страшно
зол, внутри у него всё просто клокотало. А ещё она его раздражала.
Каблуками, пальто, прической. Её полицейский так на неё косился,
что это было ясно как божий день. Но тем не менее он ничего ей не
сказал и даже помог с чемоданом. До тех пор, пока они не выяснили,
что она вовсе не Ильина, Маша рассматривала его руки на руле и
отчего-то краснела. В конце концов она сочла за благо смотреть на
виды Затонска. Они по крайней мере не вызывали учащенного
сердцебиения. Город был мил её сердцу и значил для неё очень много.
Для всей её семьи.