В Вестеросе многие бы посчитали его решение ошибочным.
Налетающая на лагерь конница рискует потерять свой натиск,
заблудиться в строю палаток и ям, достаться на растерзание пехоте.
Если противник не потеряется, если враг не побежит в приступе
паники, то он сможет расправиться с наглыми всадниками. Об этом
скажет любой лорд, мало–мальски разбирающийся в войне. Но принц
Визерис воевал далеко от своей родной земли. И только глупец будет
подходить к столь разным вещам с одной и той же меркой. Предстояло
резать не лагерь, полный пехоты какого–нибудь грандлорда, а стоянку
кочевников, не мыслящих жизни без коней. В бой он вел не закованную
в полные латы рыцарскую конницу, а наездников куда более проворных
и скорых. Наконец, судя по словам разведчиков, кхас не ожидает
нападения и не может поддержать даже привычную дотракийцам
дисциплину.
Рисковал ли он? Да. Но никто не назовет войны, обошедшейся без
риска; и, принц был уверен, что ставку он сделал грамотно.
Скрываться такому числу конников не имело смысла. Потому его
Рыцари и двигались вперед с развевающимися знаменами, показывая
врагу свои острые когти, готовые пустить кровь. Пусть враги увидят,
услышат приближение единой и опасной силы: в минуту собственной
слабости демонстрация врагом силы может и сама по себе оказаться
оружием. И, наконец, показались грубые палатки, столь знакомые для
востока Эссоса. Ни о каких ограждениях или грамотных дозорах тут
действительно не было и речи; встречать Когтей аракхами и стрелами
тут явно не были готовы.
– Первая сотня за мной, – гаркнул принц, повышая голос, – вторая
и третья тоже. Остальные – объехать лагерь и ударить с другой
стороны!
Крикуны заметили их, когда было уже слишком поздно. Кто–то и
успел вскочить на коня, но Когти смогли ворваться на стоянку и
приступить к делу. Визерис влетел на территорию лагерю, первым
нанес удар по чьей–то голове... Так и началась самая настоящая
резня, под зверское и страшное сопровождение дикарских криков.
Сотни, если не тысячи орущих что–то на своем голосов, скрежет
стали, гогот лошадей; задорные призывы его людей бить сильней и
безжалостней. Рыцари преследовали дотракийцев по лагерю, не давая
им добраться до лошадей и обрести какую–либо уверенность. Вбитое в
кочевников презрение к пешему бою тут играло на руку нападающим:
защитники никак не могли организоваться, никак не могли дать
толковый отпор. Каждый дотракиец спешил к своему верному помощнику,
а рыцари старались как могли не дать им воссоединиться. Посланные в
обход знамена вернулись как раз вовремя, ударив по пастбищу.