Сразу ныряю в салон на заднее сиденье и до самого ресторана пялюсь в телефон. Волнение нарастает все сильнее. Встает комом у горла, скручивается змейкой в области желудка. Руки начинаю предательски подрагивать. Отец будет недоволен, знаю, что мы опять поссоримся, но все это после обеда. Который тоже надо как-то пережить.
Один из самых дорогих ресторанов города распахивает передо мной двери посредством улыбчивого швейцара. Если мой внешний вид и кажется ему неуместным, то он умело это скрывает, как и девушка метрдотель, которой место, скорее, на подиуме, чем в ресторане. Рядом с ней я кажусь шпингалетом, хочется развернуться и сбежать куда подальше.
- Вас ожидают? – интересуется девушка, сверкая белозубой улыбкой.
- Да, - обреченно киваю, повторяя оставленный папой указ, - столик заказан на Ярова.
Эти слова заставляют девушку еще больше расцвести в улыбке.
- Идемте за мной, Владислава Юрьевича еще нет.
Владислав Юрьевич – это интересно, кто? Отец моего предполагаемого жениха? Надеюсь, я ему тоже не понравлюсь.
- Присаживайтесь, пожалуйста, к вам сейчас подойдет официант, - мы останавливаемся у столика в углу зала рядом с панорамным окном на Москву.
Папа уже здесь, он поднимается мне навстречу с изумленным взглядом, который никак невозможно спрятать, сколько ни старайся. Я ежусь, становясь меньше в размере, так бывает, когда он в гневе, ну то есть в праведном гневе на меня. Такое случалось всего несколько раз, но хуже этих моментов вообще ничего быть не может.
Я сажусь рядом с ним, он плюхается на свое место.
- Арина, ты… Ты что творишь? – шипит, как только метрдотель удаляется. – Ты вообще соображаешь головой, что ты… Черт, Яров. Слушай сюда, - отец сдвигает брови и цедит: – Сидишь тихо, без выкрутасов. Господи, Арина, да как ты могла вообще?
Мгновенье в его голосе мне слышится отчаянье, но я убеждаю себя, что это невозможно. Никакой потенциальный жених не стоит того. Папа переводит взгляд вперед, натягивая на лицо улыбку, я смотрю в том же направлении и замираю.
По залу идет мужчина лет тридцати пяти, высокий, крепко сложенный блондин. О таких говорят – хозяин жизни. Такие и чувствуют себя хозяевами. Я вижу, как все посетители отвлекаются на него, и это не кажется удивительным.
Он красивый ровно настолько, насколько в моем представлении должен быть красивым мужчина – чтобы не было слащаво. Тонкая рубашка обтягивает широкие плечи, светлые волосы небрежно зачесаны назад. Девушка метрдотель цокает за ним на каблуках с выражением подобострастия на лице. И я не удивлюсь, если она не притворяется. Я сама смотрю на мужчину почти заворожено.