Затихнув, Сесил пристально вгляделся в свой величавый дворец, высившийся на крутом склоне, с которого открывалась Темза.
– Я не жалуюсь, – беспристрастно произнес он. – Я получил хорошее вознаграждение за свою работу. И это еще не все. Я стану бароном Эссенденом.
Сесил улыбнулся садовнику, и тот просиял.
– Рад за вас.
Сэр Роберт кивнул:
– Богатая награда за тяжелый труд. Иногда я сам себе казался вероломным предателем. Я посылал Якову письмо за письмом, объяснял ему, как делаются дела в нашей стране, готовил его в монархи. И все за спиной королевы. Да она велела бы отрубить мне голову, если б узнала! Назвала бы это изменой! До последнего дня она считала изменой даже упоминание его имени. Но его необходимо было подготовить…
Джон Традескант смотрел на хозяина с молчаливой симпатией. Сесил часто выходил в сад и искал своего садовника. Иногда они обсуждали парк вокруг дома и регулярные сады, сады фруктовые и парки вообще, а также сезонные посадки или новую планировку. Порой сэр Роберт говорил долго и опрометчиво, зная, что Традескант умеет хранить секреты, что он человек бесхитростный и полностью предан хозяину. В тот самый день, когда сэр Роберт передал в руки Джона сады Теобальдса, он снискал безусловную преданность своего садовника, как если бы тот пал на колени на плодородную землю и принес присягу на верность. Двадцатичетырехлетний парень должен был решить грандиозную задачу, но сэр Роберт сделал ставку на то, что Традескант справится. Тогда Сесил был совсем молодым человеком, отчаянно рвавшимся к тому, чтобы унаследовать место отца при дворе и чтобы более взрослые и могущественные признали его искусство и достоинства. Он рискнул с Традескантом, а потом королева рискнула с ним. И теперь, шесть лет спустя, и хозяин, и садовник в совершенстве владели каждый своим ремеслом – управлением государством и возделыванием садов. Традескант до мозга костей стал человеком сэра Роберта.
– Елизавета намеренно держала его в неведении, – рассуждал Сесил. – Понимала, что произойдет с двором, если она назовет Якова своим наследником. Все до единого сбежали бы от нее по Большой северной дороге прямиком в Эдинбург. И она умирала бы в одиночестве, ощущая себя просто уродливой старухой без родственников, без любовников и близких. Я обязан был сделать так, чтобы они до конца оставались в ее распоряжении, и при этом обучить Якова… даже на расстоянии. Обучить его управлять страной. Мне было известно, что королевство перейдет к нему.