– Итан, а Рич точно твой брат, а то вы такие разные? Я до сих пор не услышал от него ни слова, в то время, как ты за минуту сказал сто три. Я считал. – Рич промолчал, отведя взгляд на проезжающий за окном серебряный «Форд». В мыслях он, возможно, молился, дабы брат сменил тему или твёрдо ответив: «Конечно да, что за глупые вопросы!», – попросил больше не упоминать об этом.
Однако ответ Итана был далёк от желаемого старшим братом. Верней он пересказал слова-шутку родителей, немногим переделав те на свой лад:
– Мама и Папа всегда говорили, что мы с Риччи особенные братья… – сделал паузу, посмотрел на вентилятор неспешно крутящийся у потолка, положил в рот кусочек торта. – Мы как серебро и золото, – и прежде, чем Стив открыл рот, Итан дополнил. – Слово – серебро, молчанье – золото, – челюсти Стива клацнули и изобразив умное лицо он посмотрел на Рича, продолжающего изучать серебряный «Форд», застрявший на болотистой улице по вине светофора.
С минуту все молчали, обдумывая сказанное, а потом Стив схватил Итана за голову и взъерошил ему волосы.
– То, что ты серебро мы уже давно поняли, – говорил он, растирая кулаком невероятно тонкие белоснежные волосы альбиноса. – Рот никогда не закрывается.
Рич отломил кусочек пирожного, аккуратно положил его в рот и прежде, чем взять салфетку, чтобы вытереть губу, услышал выпад Итана в сторону Стива.
– Рич всегда выполняет сказанное, и каждое из его слов на вес золота. Нет, целого золотого рудников!
Стоя под дождём и держа огромный серебряный крест с распятым Христом в одной руке и карманную библию в другой, священник отпевал умершую. Иногда он подносил тыльную сторону руки, в которой держал крест, к очкам и протирал их, после чего темп его чтения увеличивался, но вскоре постепенно падал, вплоть до следующего протирания.
«Семь раз протёр очки» – мысленно сказал Итан, когда воспевание закончилось. По-прежнему держа библию и серебряный крест, священник развёл руки и что-то сказал, но из-за громового скачка его никто не услышал. Отчего вопрос: «что он сказал?», – жвачкой вцепился в мысли Итана. С каждой минутой и каждым ответом-предположением, жвачка становилась жёстче, а челюсти, как это часто бывает после сотни (Может у кого больше) непрерывных жеваний онемевали, причиняя такую же тягучую, ослабляющую боль.