Паломник. Страницы европейской поэзии XIV – XX веков - страница 7

Шрифт
Интервал
Он пролетит – и это не беда.
Чего желать? Кого-то кормят звуки,
Кого – растений сладкий аромат,
Кого живит огонь, кого – вода,
А мне от них ни радости, ни муки,
Мне образ ваш дороже всех услад.

«Амур, ты светоч славы яснолицей…»

Амур, ты светоч славы яснолицей,
Той, что царит над естеством земным,
В неё струится небо, а засим
Она сама дарует свет сторицей.
Взгляни, какой одета багряницей,
Каким узором блещет золотым,
Стопы и взор направя к тем крутым
Холмам, поросшим частой медуницей.
И зелень трав, и пёстрые цветы
Под сенью тёмной падуба густого
Стопам прекрасным стелют свой ковёр,
И даже ночь сияет с высоты
И вспыхнуть всеми искрами готова,
Чтоб отразить сей лучезарный взор.

«Вкушает пищу разум мой такую…»

Вкушает пищу разум мой такую,
Что и нектар меня бы не привлёк,
Река забвенья в душу льёт поток,
Лишь лицезренья красоты взыскую.
Слова моей возлюбленной смакую,
Записываю в сердце чернью строк,
Для воздыханий нахожу предлог,
При этом сладость чувствую двойную!
Так эта речь волшебная нежна,
Звучит подобьем райских песнопений,
О этот голос – чудо из чудес!
В пространстве малом явлено сполна,
Сколь всемогущи мастерство и гений
Природы животворной и небес.

«Любимого дыханья благодать…»

Любимого дыханья благодать
Живит пригорки, рощи и поляны,
Зефир знакомый, нежный, мой желанный,
Возвыситься велит мне и страдать.
Спешу сюда, чтоб сердцу отдых дать.
Скорее! Прочь от воздуха Тосканы!
Тоска гнетёт, как серые туманы,
Но мне уже недолго солнца ждать.
Оно моё, в нём сладость в изобилье,
Мне без него на свете жизни нет,
Но слепну я, приблизившись вплотную.
Укрытья не найти, мне б только крылья,
Погибелью грозит мне яркий свет:
Вблизи него горю, вдали – горюю.

«В листве зелёной шелестит весна…»

В листве зелёной шелестит весна,
Но как её дыханье жалит щеки,
Напомнив мне удар судьбы жестокий:
Её мученья я испил до дна.
Прекрасный лик явила мне она,
Теперь такой чужой, такой далёкий,
Сияли золотых волос потоки,
Нить жемчугов теперь в них вплетена.
О, как ложились эти пряди мило,
Распущенные – как они текли! —
Воспоминанье до сих пор тревожит,
В жгуты тугие время их скрутило,
Не избежало сердце той петли,
Которую лишь смерть ослабить может.

«Дохнул в лицо прохладой лавр прекрасный…»

Дохнул в лицо прохладой лавр прекрасный:
Здесь рану Фебу бог любви нанёс.
Я сам в его ярме, влеку свой воз.
Освобождаться поздно – труд напрасный.
Следующая страница