Водитель остановил лимузин перед особняком номер 38, но Фрэнсис подала ему знак не звонить в дверь. Если Филлида была дома, то, скорее всего, еще лежала в постели в комнате с закрытыми жалюзи, окруженная вниманием очередного врача. Фрэнсис выбралась из машины и прошла дальше до здания галереи, распахнувшей свои сдержанные объятия, приветствуя ее. На первый взгляд, дом 39 на Саллет-сквер, где можно было обнаружить все – от обширного собрания картин Рембрандта до скромного образца модернистской резьбы по дереву, – производил впечатление внушительного, хотя и очень уютного особняка. Но сейчас даже обычная элегантность здания выглядела явно чем-то нарушенной. Фрэнсис, ставшая теперь очень восприимчивой, заметила изменение в атмосфере дома, едва войдя в холл. Многие чувствительные люди признают, что переживали нечто подобное, потому что дом, где бурлят эмоции, приобретает от этого едва уловимую ауру беспокойства, витающую, как кажется, в самом воздухе. Когда Фрэнсис перешагнула через порог, ее обдало этим ощущением, словно волной.
– Ну конечно! Дело весьма серьезное, и естественно, что мистер Филд разгневан.
Секретарша мисс Дорсет откинулась на спинку кресла в приемной, и румянец покрыл ее худощавое лицо.
– Какой художник не злился бы, если во время выставки ему позвонили бы из галереи и спокойно сообщили, что одна из его лучших картин была порезана? Мисс Айвори, как бы мне хотелось, чтобы ваш отец скорее вернулся!
Мисс Дорсет была одной из тех худосочных женщин, что в молодости выглядят цветущими, но за годы службы постепенно старятся незаметно для окружающих и даже для самих себя. Она отодвинула записи и приготовилась встать из-за стола, ее губы нервно сжались.
– Дэвид Филд здесь? – Голос Фрэнсис дрогнул, но мисс Дорсет находилась не в том состоянии, чтобы услышать это.
– Да. Они все собрались в кабинете мистера Мейрика и обсуждают случившееся, устроив громкий скандал и предоставив мистеру Филду повод для рассказов всему Лондону. Будь мистер Мейрик тут, он бы просто взорвался от возмущения. История, рассказанная Формби, предельно ясна и ужасающе неприятна. Речь идет о большом портрете мексиканской танцовщицы, инвентарный номер шестьдесят четыре. Прекрасное произведение искусства.
– Формби видел, кто это сделал?
Фрэнсис оказалась совершенно сбитой с толку. Многие годы Формби служил в фирме швейцаром, и представлялось немыслимым, чтобы такой беспрецедентный акт вандализма мог произойти у него под носом.