— Господи, я иногда забываю, каким занудным вы можете быть! Вы хуже школьной училки! Так и хочется вас… стукнуть! Чтоб вы стали фиолетовым в крапинку.
— Это невозможно! — мужчина прокричал в ответ и стянул, наконец, жакет. — А вот некоторые маджестики обладают способностью к мимикрии и вполне могут принять такой цвет.
— Боже, порази огнём небесным это занудное создание! — я тихо взмолилась, снимая с себя тонну юбок под раскатистый рёв бешеного феникса. — Вот сразу и на месте.
— Вы что собрались делать? — мужчина, утерев лицо, недоумённо уставился на меня.
— Как что? Грушу буду околачивать! Неужели не видите? — зло скинула последнюю юбку, оставшись в панталонах. Затем подпрыгнула, уцепилась за нижнюю ветку и полезла наверх. — Кто-то же должен вас спасти, чтобы потом вы спасли меня! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Так что висите и не дрыгайтесь.
Подползти к развилке того сука оказалось делом не таким уж лёгким. Я как макака обвила ветку ногами и руками и поползла вперёд, затем, прижавшись к ней животом, чуть свесилась набок и протянула ладонь мужчине. Тому пришлось проделать не одно упражнение на пресс, чтобы достать до меня. Когда доктор Гибсон ухватился руками за толстый сук, скрючившись в самой настоящей позе зю, я уже вытаскивала его ногу из плена.
— Дурная птица… — покрытый испариной, доктор Гибсон недовольно смотрел на истошно орущего феникса.
— Согласна!
Вытягивать это создание из кроны дерева было занятием сложным и хлопотным. Нам с мужчиной пришлось двоим схватиться за верёвку и начать её тянуть. Когда же у нас вышло вытащить эту горе-психопатку-куропатку и веток, трепыхающуюся почти на одном крыле, мы признали, что её нужно стреножить и обездвижить. Птица всё никак не могла докумекать, что надо жечь именно верёвку. У нас оставалось ровно столько времени, сколько требовалось этой курице додуматься до такого светлого решения. На помощь я призвала одну из своих юбок. Накинула её на птицу, опутала и потянула вниз, навалившись всем телом. Следом навалился доктор Гибсон, шустро обматывающий тушку верёвкой, затем он достал носовой платок и принялся стягивать клюв истеричной птицы. В конце операции перед нами лежала почти ощипанная индюшка. Безмолвная и бездвижная. Я тушила шляпой остатки пламени на своих юбках и пыталась сообразить, как же привести себя в порядок, или плюнуть на всё и показать своим новым работникам себя во всей красе?