Спустя несколько мгновений ректор понял, что в зале воспроизводится запись части битвы при Темной. Одна из величайших побед в истории Империи с таким горьким послевкусием… Хорошая подборка, говорящая, как раз такая, что дополнительно обосновывает все сказанное.
Проекция чуть сместилась, отошла на задний план, все внимание вновь сфокусировалось на младшем Драконе.
- Курсант активный борец за мир.
Слова упали в полную тишину. Говорить о мире в сердце самого военного учреждения в Империи? Когда вся культура нэко пропитана битвой, оружием, превосходством? Да, именно здесь нужно было говорить о мире. Именно с этими разумными.
Доблесть не в том, чтобы гордо умереть за Родину, Империю, за близких и родных. Умереть легко, а вот сделать так, чтобы никому не пришлось умирать – вот настоящий подвиг. Пожалуй, этот постулат был важнее всех прочих. Они должны помнить ради чего каждый день учатся, тренируются, растут над собой. Не ради возможности блеснуть на поле боя, получить Императорское расположение, парочку дополнительных нашивок на мундир, статус повыше или что-то там еще. Они готовятся, понимая всю степень ответственности, что уже лежит на их плечах и с каждым днем будет все весомее.
Голограмма окончательно потухла, растворилась во вновь вспыхнувшем освещение. Секунда гробового молчания и шквал оваций. Да, Тэкеши опять прошелся по самой грани, как и девчонки со своим протестом, но именно вместе они показали всем, что время перемен уже наступило. Ректор Цаде аплодировал вместе со всеми, стоя, как и полагается при овациях чему-то важному. С удовольствием дал отмашку живому оркестру, дани все той же эпохе и первым подал пример пригласив на танец одну из сидящих рядом преподавательниц.
Словно только этого и ждал, Тэкеши быстро спустился со сцены и безошибочно нашел глазами свою зазнобу. Впрочем, ее не требовалось особо искать, она была его точкой притяжения, центром его вселенной, разве можно ее потерять?
Никак нельзя.
«Никак нельзя» - зудело в голове, но молодой нэко стремительно направлялся к замершей блондинке.
«Он не посмеет…»
- Тсани, позволь пригласить тебя на танец, - дерзкие слова и галантный поклон.
Пусть он называл ее так тысячи раз в тишине ее или его комнаты, но на публике? В присутствии тех, кто мог донести ищейкам Императора или Кохэку? Смелость на грани безумия.