–Что ж, бизнес – есть бизнес, – разочарованно сказала Анжела и отвернулась.
–Я знал, что ты рассердишься на меня! – воскликнула Максим. – Ты считаешь, что я до сих пор обижен на твоего дядюшку? Ошибаешься! Я переживаю не меньше твоего. Ведь он и мне был, как отец…
–Максим, – он снова ощутил ее дыхание возле своего уха, – можно я спрошу тебя кое о чем?
–Конечно, спрашивай! У нас никогда не было запретных для разговоров тем.
–Кто были твои родители? Почему ты мне ничего и никогда о них не рассказывал?
Николаев нахмурился. Анжела поняла, что задела потаенную струну в его сердце, и это было для него неприятно.
После довольно продолжительной и тягостной для обоих паузы он ответил:
–Я и сам мало что о них знаю. Мать ведь отдала меня в приют недельным младенцем. А насчет отца, так мне всегда казалось, будто его у меня и не было вовсе.
–И ты ими никогда не интересовался?
–Нет. Я не хотел их видеть. Да и сейчас не хочу этого.
–Тебе не кажется, что ты слишком жесток по отношению к тем, кто дал тебе жизнь?
–Может быть… Но, ничего с собой поделать не могу. Шестнадцать лет жизни на казенных харчах никогда не забываются.
–Ты не можешь им простить предательства?
Максим обнял жену, зарылся лицом в ее волосы, источавшие мускусный аромат, и нежно прошептал:
–Мне кажется, что нам пора спать. Завтра предстоит очень трудный день…
Утро следующего дня началось с больших хлопот. Максим готовился к отлету в Швейцарию, Анжела с Леповым занимались организацией похорон Красникова.
Бывшие сослуживцы Александра Павловича взяли на себя большую часть забот. Подполковника Красникова должны были похоронить со всеми воинскими почестями, после чего в столовой областного УВД друзья заслуженного ветерана устраивали поминальный обед.
В полдень с необходимыми для командировки документами в дом Николаевых прибыли секретарь-референт – сорокалетняя женщина, которую Максим ценил за знание трех иностранных языков, завидную даже для женщины дипломатичность и деловую хватку, и коммерческий директор компании – молодой финансовый гений, балагур и весельчак.
Максим встретил коллег одетый по-домашнему в яркий шелковый халат и тапочки с пушистой оторочкой.
–О, Максим Ильич, вы меня ослепили! – воскликнула с порога секретарь-референт, впервые видевшая шефа в столь неформальной обстановке.