– Вы ведь Арсений Сатукеев? – спросил маленький человек. Губы и брови его, по-прежнему напряжённые, создавали неприятное ощущение надменности при каждом слове.
– Да, да, это я, – растерянно сказал Сатукеев, которого неприятно удивила подобная встреча, а также то, что спрашивающий знает его имя.
– Я-то хотел вам сообщить, – очень быстро произнёс маленький человек, не заметивший неприязни, с которой говорил его визави, в этот же момент напряжённость сошла с его лица, будто смех был подавлен, и он ещё быстрее продолжил: – Профессор-то ваш, Андрей Андреевич, скончался. Занятий некоторых не будет, отдыхаем, можно сказать. Я-то Пешкинский, вместе с вами учусь; только курсом старше и на другом факультете, вот вы меня и не распознали. Будем друзьями. Андрей Андреевич у нас тоже преподавал, о вас-то много рассказывал, говорил, что вы человек прогрессивный, «новой правильности», так сказать.
Он взглянул на Арсения, ожидая его ответа на переданные лестные слова профессора, но вместо этого Сатукеев спросил:
– А почему не позвонили или не написали, так же легче? – его неприязнь к собеседнику почти ушла, он переменился, но всё ещё не принимал во внимание и не осознавал новость о кончине профессора.
– Да это идеологии противоречит, так сказать. Всё долго рассказывать. Но и ещё лично познакомиться хотел и, когда меня попросили некоторым студентам о новости этой рассказать, решил вот так к вам сразу и прийти. Узнал я недавно о кончине; говорят, он в субботу «отчалил», а отчего – кажется, никому не ясно. Профессор-то достойный был, можно сказать, даже самый лучший в университете нашем. Да что там в университете – в городе во всём, в стране даже! – он одушевлялся всё сильнее, и лицо его снова задрожало, напряглось, а большие голубые глаза заблестели ярче. Сатукееву он снова показался весьма неприятным, и к тому же ещё где-то в его подсознании, в глубине самой, начало появляться ощущение чего-то крайне нехорошего.
– Меня Демьян зовут, – продолжал Пешкинский немного спокойнее, – отчество говорить не буду, а то официально слишком всё выйдет. А о вас-то много знаю: и отчество, и что живёте здесь. Ну да ладно, это уже, так сказать, лишнее, – он снова остановил свою быструю речь и исподлобья взглянул на Сатукеева. Арсений заметил, как часто этот маленький, быстро и непонятно говорящий человечек использует в своей речи частицу «то», от чего речь его кажется ещё более нескладной. Ощущение после первой встречи с ним у Сатукеева оставалось неприятным, и когда Пешкинский снова остановился, ожидая ответа, он промолчал.