В девятом классе Алексей Юрьевич обратил внимание на то, что я пишу безграмотно, с большим количеством грамматических ошибок. Он назначил мне переэкзаменовку на осень. Вернее, назначил он ее себе. Ежедневно мне приходилось ходить к нему домой – писать диктанты. Мне тогда и в голову не приходило, что такое отношение к хулиганистому школьнику выходит за рамки обычных учительских обязанностей. Я считал нормальным, что меня пытаются чему-то научить.
Советскую литературу согласно школьной программе, изучали по произведениям писателей, пропагандировавших руководящую роль партии. На день рожденья сестра подарила мне «Поднятую целину». Только я ее прочитал, как на одном из уроков была предложена тема – руководящая роль партии в романе М. А. Шолохова «Поднятая целина».
Я задумался. Семен Давыдов – сын пьющей проститутки, не знавший отца – лучший коммунист. Конечно, родственных связей с кулаками-казаками он не имел. Происхождение ничем не запятнано – пролетарий настоящий…
Вспомнил одесских пьяниц, проституток, танцующих и поющих хриплыми голосами на Привозе и подле него – это скольких же они могли нарожать таких Давыдовых! Пусть и под другими фамилиями…
Моих ровесников, живших с «веселыми мамами» в школе было немало: «Волёдя». «Боцман», «Мишутка»… Их следовало согласно логике готовить к поступлению в партию без всяких кандидатских стажей и рекомендаций. И матерились они славно – качество ценное для руководителя любого ранга. А пацанов этих не принимали даже в пионеры и комсомольцы.
– Толик, а ты почему не пишешь? – прервал мои раздумья Алексей Юрьевич, увидев чистый лист на парте.
Я собрался и стал излагать прописные истины о тем, кто и как мешал строить Денису Давыдову светлое будущее.
Жил самый человечный учитель в Театральном переулке, во втором номере, на втором этаже парадной справа от подъезда. Совсем недалеко, в № 12, был ресторан «Норд», во дворе которого мне доводилось слышать песни Петра Лещенко. Алексей Юрьевич рассказывал, как время оккупации пару раз бывал там, и о том, что есть во время концертов не разрешалось.
Однажды кто-то из учеников на уроке спросил:
– Алексей Юрьевич, а почему Лещенко запрещен?
– Видите ли, слушать его ходили люди с душевным надрывом. А нам нужны оптимисты…
Кому это «нам» он не уточнял.
Неизвестно, на какие средства Алексей Юрьевич повел учеников нашей школы в кинотеатр имени Фрунзе, где шел фильм, снятый по пьесе Горького «На дне». Вероятно, своими собственными деньгами он оплатил сеанс.