– Как тебе понравился утренний концерт? Так это было только начало. Напрасно ты ушел. Давай познакомимся, твоего батю и маму, – так я уже знаю…
Только успел я зайти в нашу комнату, как со стороны двора раздался громкий голос Миши:
– Дядя Изя, почему ты так редко бываешь дома?
– Я зарабатываю деньги – старческим голосом прохрипел сосед с третьего этажа.
– Ты хошь помнишь, сколько тебе лет? – продолжал во все горло допрашивать Миша соседа.
– Семьдесят. А что? – недовольно прохрипел дедусь.
– Когда же ты собираешься тратить деньги? – громко спросил Миша.
– Не волнуйся, у меня есть те, кто умеет тратить…
Еврейская артель «Трудпобут»
Мастеровые всех специальностей, а тем более основатели огромной артели, были в основном пожилыми евреями. Их дети и внуки почему-то хотели учиться в высших учебных заведениях, и приходилось принимать учениками любых одесситов.
Тетя Лида устроила «по большому блату» Толика Тита в художественную мастерскую на Тираспольской площади. Филиал артели занимался изготовлением плакатов, табличек, и прочих высокохудожественных произведений. Ученики мастеровых долгое время занимались подсобными работами, среди которых выделялась обязательная доставка спиртного по заявкам «художников».
Познакомился Толик с Мишей-пуговичником, который держал мастерскую в конце двора на Дерибасовской в № 17, рядом с магазином «Куяльник». Миша был старше нас, и уже вступил в партию. Он слыл сибаритом, любил красивых женщин и хорошие вина. После приема изрядной порции уважаемого им напитка он не мог спокойно сидеть за рабочим столом. Миша, с блеском в черных глазах, подскакивал на стуле, и весело исполнял на мотив буги-вуги:
Цвей гейн, цвей гейн,
Цвей гейн барухес,
Цвей гейн, цвей гейн,
Киш мер ин тухес!.. (*)
Он знал множество анекдотов, и применял их к месту.
(*) В вольном переводе текст указанной песни повествует о прогулке двух женщин легкого поведения, а также пожелание исполнителя, чтобы они его поцеловали в задницу. Впрочем, либретто можно воспринимать как фонетическую игру слов, в целом характерную для джазового стиля.
Любил Миша и партийную жизнь, о которой, выпив бутылку крымского портвейна, рассказывал в лицах. С его слов запомнилось партсобрание, посвященное борьбе с хищениями на предприятии.
За длинный стол, покрытый красной материей, на какой обычно писали лозунги, расселся президиум, предложенный секретарем партбюро. Первое слово торжественно предоставлялось директору. Для начала руководитель с серьезным лицом охарактеризовал международное положение, в котором оказалась артель. Затем постепенно перешел к теме партсобрания: