Однако Юрка Петеляев вскоре обнаружил, что бутылки с вином исчезли, и все переключились на новую тему. Из терок с девчонками выяснилось, что вино спрятали они, боясь за свою девственность. Якобы мы напьемся и будем к ним приставать.
К ужину они, однако, расщедрились и выделили несколько бутылок на сегодняшний вечер.
Мы сидели у костра, пели песни, говорили о будущем. Пытались заигрывать с девочками.
Часам к одиннадцати на биваке появился Сережка Савельев, ушедший немногим раньше осмотреть берег.
Он подходил то к одному, то к другому парню и что-то шептал на ухо.
Я мысленно засмеялся, все шло как когда-то.
Подойдя ко мне, Сережка возбужденно зашептал:
– Слушай, Сашка, тут метрах в двухстах палатка, там две девки ночуют. Блядищи! Клеймо некуда ставить. Я уже вы…б одну. Когда девчонки лягут спать, пойдем туда. Наши все равно не дадут.
Я вздохнул про себя.
Сильно правильным мальчиком был в первой жизни. Поэтому предпочел полночи щупать Гоголеву и страдать от ломящей боли в паху, чем пойти и банально трахнуть ждущую именно этого женщину.
Хотя, подумав, понял, что таким брезгливым остаюсь и сейчас и меня нисколько не тянет к девушке, только что имевшей секс с другим парнем.
Зато стало окончательно ясно, что я этой ночью останусь в пустой палатке с Ниной Гоголевой. От одной мысли об этом перехватило дух.
«Спокойней, – говорил я сам себе. – Это просто не дают покоя гормоны, но ты же можешь их держать в узде».
Парни такими комплексами не страдали и около часу ночи свалили все, как один.
К моему величайшему удивлению, Нина оказалась не девушкой и с большим удовольствием ответила на мои порывы. Да так, что иногда пришлось ей закрывать рот, чтобы не проснулись девочки в соседней палатке.
«Вот придурок! – думал я о себе в течение следующего дня. – Это же надо было тогда всю ночь ползать по девчонке и не догадаться, чего она хочет. Черт! Даже сейчас стыдно. Ладно, хоть в эту ночь не оплошал».
Воспоминания оборвались благодаря подошедшему автобусу. Я ловким, отработанным маневром оказался у задних дверей, и набежавшая толпа сама внесла меня вовнутрь. Сжатый со всех сторон людьми, я, тем не менее, сумел освободить руку с зажатым в кулаке пятаком и передать его за билет.
После нескольких остановок в автобусе стало свободней, и я начал пробираться к выходу, поглядывая на часы.