– Оригинально, – проворчал Ворчун. –
Сам придумал? Прямо Ромео и Джульетта...
– Надо же было как-то отметить, –
Олег пожал плечами, хотя затылком здоровяк его все равно не
видел.
– Что, прямо под ними?
– Надеюсь, ты не собираешься
донимать меня своими тупыми вопросами до самого рассвета?
– Полегче на поворотах,
Натуралист.
Под этим прозвищем Олега Бойко знали
в Ганзе, но полностью его редко кто произносил. Изощрялись
по-всякому: Натурал, Натура, иногда даже, с какого-то перепугу, –
НАТО. Последний вариант нередко сопровождался уроком вежливости.
Худощавому и невысокому Олегу было далеко до могучей комплекции
Ворчуна, но все же при необходимости он умел становиться ловким и
подвижным, как ртуть. Язык силы для самых недалеких типов всегда
понятнее любых уговоров и увещеваний – аргументы в виде выбитых
зубов действуют безотказно.
Коротким стволом обреза Ворчун
небрежно спихнул скелеты в сторону, поворошил в бумаге. Раздался
глухой металлический лязг. Несколько размашистых движений, и
показался острый угол металлической печурки-«буржуйки». Колотов
отгреб ногой мусор на полу. «Буржуйка» оказалась очень компактной:
торец с дверцей сорок на тридцать сантиметров, длина около
полуметра, короткие ножки и короткий обрез дымохода сверху.
Несмотря на древний возраст, выглядела печь почти новой.
Ворчун глухо рассмеялся, словно не
веря своим глазам:
– Бред! Что она здесь делает? Они
тут что, собирались лишней бумагой здание отапливать?
– Чья-то заначка. От таких, как мы.
Сам знаешь, закрытая дверь – все равно что вход в пещеру Аладдина с
неоновой вывеской «открой меня!». А здесь все разбито, заглядывать
нечего.
– Надо же! Сколько здесь шастаю, все
улицы и подвалы как свои подштанники знаю, а сюда так ни разу и не
заглянул. Кстати, а как ты нашел эту хреновину, Натурал?
– Прятался от назойливого
внимания.
– Да нет, я имею в виду, как ты
здесь оказался? Тебе что, станций Ганзы не хватает для
бродяжничества?
– Тебя это не касается, Ворчучело.
Просил показать, где печь, – я показал.
Колотов нагнулся и легко приподнял
железный короб за край.
– Класс! Легкая, кило пятнадцать
всего. То, что доктор прописал. Допрем и не заметим.
– Не обольщайся. Я обещал только
показать, тащить будешь сам. Пусть тебе стажер помогает.
– А тебя никто не просит. Ну-ка,
держи, – обернувшись, Ворчун неожиданно кинул Олегу свой дробовик.
Убедившись, что тот, выпустив закачавшийся на ремне автомат, ловко
поймал оружие, здоровяк хмыкнул: – А не врут люди, в темноте
видишь, словно кошка.