А «Отове» приходилось несладко. Хоть она и развернулась ранее не стрелявшим левым бортом и могла отвечать из трех стодвадцатимиллиметровых и одной шестидюймовой пушек, но падение скорости из-за пробоины в носу и сбитой трубы было столь серьезным, что «Баян» имел возможность, постоянно держа японца под обстрелом, пройти у него под кормой и еще раз обработать продольным огнем, что, конечно, не добавило «здоровья» японскому крейсеру.
Соймонов видел, что японский крейсер уже в безнадежном положении, артиллерия практически выбита и осталось совсем немного, чтобы доломать его до конца. Но ведь артиллерией это будут делать еще ой как долго. Сколько можно быть фактически наблюдателем боя? Но ведь японцы собирались нарушить международное право совершенно вопиющим образом! А мы должны соблюдать каждую дурацкую букву этого дурацкого закона? Да гори оно все!
– Владимир Николаевич, родной! Давай самый полный! – прокричал мичман в машинное. – Идем в атаку. Готовить минный аппарат к выстрелу!
«Сердитый», набирая ход, стал уходить с внешнего рейда, юридической акватории порта Шанхай и нацеливался на японский крейсер.
«Еще минут пять-десять, и можно будет пускать мину. Только бы не подбили. Только бы попасть!»
Японцы заметили маневр миноносца и застучали выстрелами в его направлении. Всплески их снарядов ложились все ближе.
«Только бы успеть! А там пусть хоть топят!»
– Вашбродь! С «Баяна» сигналят: «Немедленно вернуться в порт. Не мешать стрелять».
«Сорвалось!» – с обидой подумал мичман. – Право на борт! Вернуться на рейд.
– Федор Николаевич! «Сердитый» выходит в атаку на японца, – доложил Иванову мичман Шевелев. – Лихо!
– Что-о-о! – взревел командир «Баяна». – Мальчишка! Всех японцев сам перетопить решил, что ли?! Немедленно вернуть его в порт! Получит он у меня потом!
Некогда изящный японский крейсер медленно, но верно превращался в пылающую развалину, с трудом ковылявшую по волнам. Уже рухнула вторая труба, одна за другой замолкали пушки, вспыхивали все новые пожары, ход упал до восьми узлов. Было понятно, что еще полчаса такого откровенного избиения и «Отова» отправится на дно.
«Баян» прекратил огонь, и на его мачте заполоскался флажный сигнал: «Восхищен вашим мужеством! Предлагаю сдаться или затопиться. В порт не пущу. В случае затопления гарантирую спасение людей».