Потом из кучи были извлечены штаны, черные, со вставками на
коленях и кучей накладных карманов по бокам и широким ремнем. Они
были несколько не по размеру, но в моем положении глупо
привередничать. Последней оказалась простая черная футболка-майка
без надписей и рисунков.
Одевшись, я вышел наружу, поблагодарил ребят и отправился ко
входу в ресторан, от которого уже отдалялся корабль с Полным Телом
и его прихвостнями. Да и черт с ним, убогим, жаль только, что я не
смог увидеть, как его отметелил Санджи. Я остановился и заозирался
по сторонам в поисках одной наглой рогатой морды с копытами,
которую стоило держать в поле зрения во избежание головной боли.
Канон нашелся сразу — он сидел на приоткрытой створке входа в
ресторан и лукаво посматривал на меня. Мстить гаду хотелось
неимоверно, но я, хоть и с трудом, смог удержаться и вошел в
главный зал. А там…
— О мелорин, мы наконец-то встретились! Благодарю тебя, море, за
этот шанс! — Я уставился на широкую спину в черном пиджаке. Блондин
стоял возле столика моих накама на одном колене и нес восторженную
чушь, пока девчонки пытались найти челюсти под столом.
«Да ну на! — подумал я про себя, слушая излияния кока. — Неужто
так бывает!» — Захотелось прослезиться от счастья. Неужели мне
настолько повезло, что судьба решила не мучить меня очередной
подставой, а отыграться на девицах, которых будет изводить этот
чудила?
— Уголёк, спасай! — пропищала красная, как вареный рак, Усо,
которую эро-кок уже держал за руку. Другой рукой он обнимал
посеревшую Нами за плечи и при этом умудрялся отвешивать
комплименты бледной Зори.
Блондин обернулся ко мне и уставился на мою персону
недружелюбным взглядом. На мою рожу начало наползать дурацкое
выражение, когда уголки рта упорно тянутся к ушам, а наружу
начинает рваться…
— Чего лыбишься?!
Я не выдержал и заржал так, что посуда зазвенела на столах, пока
«каноничный» обольститель продолжал пялиться на меня. «Канон» был,
и не поспоришь, вот только по версии Дозора. Да-да, перед моими
глазами маячила та самая идиотская рожа с розыскной листовки,
которую должны были намалевать после Эниес Лобби.
— Кончай ржать!
У меня явно начиналась истерика, ибо я гоготал, словно
ненормальный, одной рукой держась за живот, другой размазывая слезы
и катаясь по полу ресторана. Каких трудов мне стоило выползти на
свежий воздух, не передать никакими словами, а истошные вопли
девчонок доносились даже сюда, что не способствовало успокоению.
«Если Лаффи возьмёт его в команду, я просто загнусь от смеха!» —
подумал я про себя, ползя, как червяк по доскам, сотрясаясь от
разрывающего меня смеха.