— Спит она еще, — чуть хмыкнув, ответила Винсмоук, и заметила,
как прищурились мои глаза. — Не волнуйтесь, с Вашей девушкой всё
будет хорошо, саар. Её подселили ко мне, так что никто не сможет её
побеспокоить. А в рабочее время за ней пригляжу я и старый хрен. —
«Старый хрен» эта леди произнесла с такой интонацией, что я едва не
расхохотался. Санджи чуть помолчала и промолвила: — Да, саар,
спасибо, что не стали калечить брата. Он тот еще бабник и грубиян,
но хороший человек.
— У Вас странный акцент, леди, Вы родом ведь не из Ист Блю?
— Верно. — Она наконец села напротив меня, благо клиентов не
было. — Я и Годжи из Норт Блю. А Вы наблюдательны, саар.
— Уголёк.
— Простите?
— Меня зовут Уголёк, Санджи-сан. И, прошу Вас, обращайтесь ко
мне на «ты», я не имею благородного происхождения, так что «саар»
не про меня.
— Тогда можете обращаться ко мне просто «Санджи», без «леди» и
тоже на «ты».
— Вряд ли можно обращаться на «ты» к девушке, являющейся членом
королевского рода Винсмоук. — Лицо собеседницы окаменело, а синие
глаза едва не превратились в два кристалла льда. — Прошу Вас, не
волнуйтесь — ни я, ни кто-либо из нашей команды не связан с вашей
семьёй.
— Откуда Вы знаете о… моей семье?
— Я достаточно информированная личность, но, откуда у меня эта
информация, увы, сказать не могу. Да и полнота этой информации…
Скажем так, имеются некоторые пробелы. Например, я слышал, что у
главы Джермы Шесть-Шесть около десяти лет назад пропал один из
сыновей, но никак не то, что пропали дочь и сын. При, так скажем,
некотором посредничестве старшей сестры. — Глаза блондинки стали
круглыми от удивления, и она уронила сигарету на пол. Естественно,
об этом, по канону, знали лишь Санжи и его сестра, Розовый Яд. Но
похоже, что здесь старшая из отпрысков тоже приложила руку к
«исчезновению». — Впоследствии он встретился с одним пиратом,
Зеффом Красной Ногой, но встреча привела к тому, что они застряли
посреди моря без еды и воды. Просидеть им пришлось слишком долго,
что старый пират съел свою ногу, чтобы выжить. Их спасли, и потом
они открыли ресторан, плавающий посреди моря.
На девушку было страшно смотреть — столько боли, ужаса и горя
было на её лице, что я почувствовал себя распоследней сволочью. Её
трясло от воспоминаний пережитого ужаса, и она беззвучно плакала,
зажав рот руками, чтобы не всхлипнуть.