— Вы проснулись? — с улыбкой спросил меня Мери, заходя в комнату
после разрешения. В руке он держал стопку моих вещей, отстиранных и
отглаженных. Я принял их из рук слуги, поблагодарив, и быстро
оделся. — Госпожа приглашает вас на завтрак. Ваши подруги уже там.
— Ну хоть кто-то не стал меня троллить относительно девчонок.
Путь до столовой не занял и пяти минут, и вот я уже усаживался
за заваленный жратвой стол, который успел испытытать на себе набег
Лаффи и остальных. Но в основном Ди, которая сметала всё, что
попадалось под руку.
— Уголёк, ты как? — пробубнила эта мартышка с полным ртом, не
переставая жевать.
— Пойдёт, — ответил я ей, подтягивая ближе ближайшую снедь.
Жрать хотелось просто неимоверно сильно после двух дней вынужденной
голодовки. — Как вы? — спросил Зори и Нами, сидевших напротив меня
и Монки. Те ответили, что в норме, и продолжили жевать.
Несколько минут мы пребывали в одиночестве, как двери
распахнулись и в столовую вошла Кая. Она была не в лучшей форме, но
выглядела лучше, чем раньше — по крайней мере, кожа у неё потеряла
землистый оттенок, став просто белой от недостатка солнца. А глаза
буквально горели жизнью. За ней вошел еще один человек, похожий на
клерка, державший в руке небольшой чемоданчик. Они оба
поприветствовали нас и чинно уселись во главе стола.
— Позвольте представиться, Мелог Морот. — Мы вразнобой покивали
головами в ответ на слова клерка. — Я официальный представитель
Дозора на острове. — Он тут же оказался под перекрестными взглядами
нашей команды и поспешно поднял руки, словно собирался сдаваться в
плен. — Нет-нет, я здесь не затем, чтобы арестовать вас. Вы спасли
Каю-доно и защитили деревню от лап Куро, и было бы нечестно
набрасываться на вас.
— Тогда зачем вы здесь? — поинтересовался у дозорного я, пока
остальные продолжали смотреть на него, как на врага. Мелог
посмотрел на меня и усмехнулся своим мыслям.
— Я принёс награду за голову Мелании та Дериотоки. — Он раскрыл
кейс и показал его содержимое — уложенные ровными рядами стопки
банкнот хорошего номинала. — Здесь десять миллионов, с учетом
откинутой трети. — Глаза моих накама округлились, кроме Нами — у
той они просто превратились в знак «белли». Я же остался внешне
спокоен, хоть и несколько опешил. Если за эту дохлятину мне
причитается десять лямов, то получается, что за живую бы дали
пятнадцать? Ни хера ж себе, да у Красноносого награда почти такая
же!