— Все Святые любят нас, равно убогих или красивых, — услышала я и вздрогнула. — Милая госпожа, главное, что они любят нас. Мы детища их.
Я обернулась.
— О чем ты говоришь?
Служанка в который уже раз повторила свое пальцы-лоб и погладила меня по руке.
— Моя нога мне не мешает. — Я прислушалась к ощущениям тела. Точно — нет. — Но с лицом… с лицом к вечеру нужно будет что-то сделать. — Потому что, черт, я не рассчитывала, что окажусь в теле такой красавицы, нет!
И как ее, в конце-то концов, зовут?
— Что же тут сделаешь, — ласково улыбнулась служанка. — По милости Всех Святых после родов обретете красоту.
Но по голосу чувствовалось, что она сама не очень-то в это верила. Какую красоту, о чем она говорит? И постепенно до меня начало доходить.
Каноны красоты во все времена были разными! Какому нашему веку равно то время, в котором я теперь коротаю свои дни? Семнадцатому, если судить по одежде? Красотки Рубенса и здоровый целлюлит? Все сильно зависело от фавориток и меняющихся вкусов меняющихся королей, но брови щипать все равно не дам. Если бы я следовала всем тенденциям нашей моды, то была бы на момент своей гибели без бровей, зато с татуажем на их месте, с силиконом во всех стратегически важных точках, от филейных частей до губ, обколотая ботоксом, с обесцвеченными, закрашенными и снова обесцвеченными волосами…
Случись такое открытие в моей прошлой жизни, я бы сказала — люблю себя такой, какая я есть. В этой жизни у меня заколотилась мысль — главное, чтобы в меня никто не влюбился… кроме меня самой.
К счастью, прогнозы были у меня благоприятными.
— А отца подмастерья, — невпопад проговорила служанка, — казнили за колдовство.
7. Глава седьмая
Кажется, что-то я пропустила.
— И я сказала себе: Тина, он…
Тина, ее зовут Тина.
— Какого подмастерья?
— Ученика цирюльника, — Тина понизила голос. — Думаю, почему бы ее сиятельство допустила его в наш дом?
Наверное, она говорила о Дамиане, подумала я. Но что странного? Вряд ли графиня собирала местечковые сплетни, хотя как знать.
— Милая госпожа, вам стоит омыться, — теперь Тина почти шептала. — Не знаю, что удумала ее сиятельство, но колдун — плохой знак. — Пальцы-лоб. — Я добавлю в ванну благословенной воды. Она смоет дурной глаз колдуна.
Во все времена люди бежали от неизвестного, с раздражением подумала я. Жгли на костре невинных рыжих женщин, пытались поймать от привитого соседа халявный вай-фай. Было бы так все плохо, никто не взял бы этого паренька в обучение, и уж тем более доктор не прибегал бы к услугам господина Бака. А взгляд?..