— И когда запланировано это событие? — спросил я. — Так
получилось, что вы узнали о предстоящем бале гораздо раньше, чем о
нём сообщили мне, матушка.
— Губернатор Мертенс очень хотел подбодрить меня в моём горе, —
поджав губы, ответила Мария Фёдоровна. — Он поспешил порадовать
меня, сообщив, как всё Тверское дворянство готовилось, чтобы хоть
немного развеять мою чудовищную меланхолию.
— Я полагаю, вы успели ему сообщить, что причиной этой
«чудовищной меланхолии» в большей степени является ваш старший сын,
— я не спрашивал, а утверждал. Ещё больше выпрямив спину, я сцепил
руки за спиной и оглядел заполненный людьми холл.
— Нет, Александр, я прекрасно знаю, где проходят определённые
границы, в отличие от… — она замолчала. Я ждал почти минуту, когда
же Мария Фёдоровна продолжит, но мать молчала, продолжая не без
удовольствия разглядывать вымокшую до нитки Гагарину, у которой
даже тщательно уложенные локоны промокли и теперь жалко свисали,
прилипая к лицу.
— Ну же, договаривайте, — подбодрил я вдовствующую императрицу.
— Хорошо, я вам помогу. В отличие от меня, вы это хотели
сказать?
— Вы сами всё прекрасно понимаете, Александр, — тихо произнесла
Мария Фёдоровна. Кажется, она поняла, что опять договорилась, и что
я ещё больше начну закручивать гайки. Мать была последней, кто
пытался меня драконить. До остальных уже дошло: в своей семье я не
потерплю фрондрерства. Мне хватает проблем, чтобы ещё постоянно
ждать удара в спину.
— О да, я понимаю, матушка. — Протянул язвительно, поворачиваясь
к ней. — Мне на днях принесли расходную книгу, в которой отражены
все придворные и во сколько они обходятся казне. Я вас первую
предупреждаю, что намерен уменьшить этот штат как минимум
наполовину. А знаете почему? — Мария Фёдоровна ошарашенно покачала
головой. — Потому что в ту кошмарную ночь, — я не стал уточнять, в
какую ночь, это и так было понятно, — я никак не мог найти никого,
кто помог бы мне справиться с горем. Да, я даже собственного
камергера отыскать не сумел. Мне помогали младшие офицеры и младшие
слуги, которые всё ещё не потеряли таких понятий, как честь,
достоинство и преданность. И уже тогда мне в голову пришла
поразительная мысль: зачем нам столько придворных, если в лихую
минуту я ни одного из них даже не увидел? Так что, можете всем
передать, что после коронации половина из них покинет двор. Как
минимум, — добавил я, отворачиваясь от неё и снова разглядывая тех
самых придворных, которые под моим пристальным взглядом принялись
суетиться.