- Владь, вещи наши собери, - сонно приказала она сыну. – Я нашла вам нового папку, завтра уедем с ним.
- Мам, ты нормальная вообще? – заорал подросток. – Куда ты собралась с неизвестным мужиком? Я никуда не поеду!
- Ты, как я поняла, еще несовершеннолетний, - устало ответила Натка, не открывая глаз. – Поедешь, как миленький. Или ты думаешь, что нам солдаты это вот все спустят? Ага, щаз, мстить будут. Или ты не понял, каким образом усатый предложил мне расплатиться за Стаськину свободу?
- А ты с этим ушастым будешь другим местом расплачиваться, да?
- Если он на мальчика согласится, то я тобой расплачусь, паразит, - свирепо рыкнула женщина. – И вообще, как с матерью разговариваешь, щенок?
- Как хочу, так и разговариваю, - огрызнулся Владька. – Я мужчина, не указывай мне, что думать и что делать! Ай!
Владька взвизгнул дурным голосом. Натка приоткрыла один глаз: альв держал зарвавшегося подростка за ухо.
- Еще раз услышу, что ты с матерью таким тоном разговариваешь – выпорю, - буднично сообщил альв. – Я теперь ее муж, право имею. Впрочем, ты, отрок, считаешь себя взрослым? Могу выдать тебе бумагу, что ты самостоятельный. Покажешь ее солдатам внизу, а?
- Не надо, - быстро сказал Владька. – Прости, мама, я переволновался. Я больше не буду. Я пойду собирать вещи.
Альв с красивым именем Валенуэль отпустил мальчишку и махнул рукой. Тот быстро сбежал.
- Ты чего не поела? – спросил альв Натку, присев рядом с ней. – Давай принесу?
- Не хочу, - вяло ответила она. – Сдохнуть хочу от всего этого.
- Ну нет, вдовцом мне рано становиться, - с улыбкой в голосе ответил альв. – Наталья, я тебя на кровать перенесу, поспи.
- Ната. Называй меня Ната.
- А я Валь. Можно Валик.
- Нет, Валик – глупо. Валь – гораздо красивее. Буду звать Валем.
7. 7. Натка и собственный дом
Выезжали поутру, степенно, неторопливо, будто так и планировали. Нажравшиеся давеча солдаты еще спали. Финоген тоскливо вздыхал, утирал несуществующие слезы и порывался Натку облобызать и завыть «на кого ж ты меня покинула», но женщина сурово посмотрела на хозяина постоялого двора и спросила, куда же он смотрел, когда солдаты Стаську окучивали. Мужик как-то сразу сдулся, вспомнил о неотложном деле в кухне, да так и исчез там с концами. Зато Параська до самого отъезда прожигала Натку и ее семью взглядом, полным ненависти и безмерной скорби.