Сердце сжалось и понеслось вскачь. Паника накрыла мощной волной. Я даже на секунду забыл, как дышать.
Двенадцатый этаж, ёпт! О чем я думал, подписывая бумаги?!
— Варя! Не делай этого!
Я ворвался на лоджию, в два прыжка подскочил к дочери и сдернул ее с широкого подоконника открытого проема остекленной лоджии. Сердце все еще грохотало в груди. Так и до инфаркта недолго. Не хватало еще оставить дочь сиротой.
— Пап, ты охренел? — взвизгнула Варька, срывая с ушей наушники.
— Что ты делала на окне? — срывающимся голосом допрашивал я, не выпуская ее локоть.
Варька закатила глаза, толкнула меня в грудь и отошла. С характером, да, но проявляет его не тогда, когда надо. Хотелось надавать ей подзатыльников, чтобы в голове все встало на правильные места.
— Музыку слушала. Псих!
— Варь, здесь высоко! Не смей сидеть на подоконнике.
— А где мне сидеть? — Варька развела руками, укоризненно указывая на голую квартиру и такую же лоджию.
— Поехали в маркет. Выберем тебе кресло для лоджии, — кивнул я, принимая справедливый упрек.
— Хочу плетеное, — капризно добавила Варя.
— Хоть качалку, — согласился я, подкидывая в руке ключи с брелоком и обнимая дочь.
Когда-нибудь меня отпустит, и я не буду вздрагивать от страха, что потеряю ее.
Но… может, обнести лоджию решеткой?
Декоративной?
Двенадцатый этаж все же.
***
— Опять доставка! Задолбало. Спим на полу, жрем на полу, сидим на полу!
Я понимал Варьку, но ничего не мог поделать. Во-первых, мой внедорожник не вместит в себя ни стол, ни кресло. Все, что мы взяли сегодня сами, без доставки, это широкоформатный телевизор. Но даже с ним я сомневался, что в коробке он пролезет в машину.
Все остальное в нашу квартиру делалось под заказ. Кухонная стенка, столы и стулья, мягкая мебель и кровати. И на все нужно было время.
— Ну давай хотя бы кресло возьмем? — ныла дочь.
— Завтра доставят, Варь. Мне некуда его втиснуть, я бы с радостью…
— Бесит!
Я кинул ей ключи, указав на выход, взял тележку с телевизором и поехал за дочерью к парковке.
Шел сзади и разглядывал дочь. Капризы простительны в тринадцать. Тогда я списал бы все на подростковые психи. Но ей двадцать.
А ее возрасте я остался с младенцем на руках и думал, как содержать семью, где, нахрен, взять денег. После побега жены не было времени страдать херней, типа несчастной любви, разбитой семьи.