— Надо же... — я взял в руки полупустую бутылку с этикеткой,
ненавязчиво сообщавшую, что это коньяк производства поставщика его
императорского двора некого Шустова. — Классно под старину
сработано. Или настоящий раритет? А на вкус? Надеюсь, у этой тушки
с мотором все в порядке...
Не удержавшись от соблазна, набулькал немного янтарной жидкости
в простую граненую стопку и осторожно пригубил. Опасения оказались
напрасными — коньяк оказался на вкус довольно неплох, вновь
приобретенное тело тоже среагировало должным образом — сумбур в
голове потихоньку стал утихать.
— Гм, недурно... — я остановил взгляд на охотничьем ноже
финского типа с оправленной в серебро роговой рукояткой и откромсал
им кусок сухой колбасы, лежавшей на вощеной бумаге рядом с
бутылкой. — Из оленины, что ли? Весьма...
После чего, дабы завершить гастрономическое наслаждение должным
образом, я поискал глазами курево и взял со стола плоский портсигар
черненого серебра, опять же с накладным гербом. Нажал на овальную
кнопку, выточенную целиком из фиолетового камня, и обнаружил, что
внутри пусто. Не понял, где сигареты? Кто выкурил?
И сразу же наткнулся взглядом на початую коробку с
папиросами.
— Что тут у нас? — глянул на картинку, украшенную рельефными
медалями каких-то выставок, и прочитал вслух, с каждым словом
охреневая все больше и больше: — Папиросы крученыя, фабрики И. К.
Соколова, Царь-Пушка, Санкт-Петербург, двадцать пять штук —
пятнадцать копеек? Чего?.. — не веря своим глазам, я оторвал от
пачки клочок акцизной марки. —
1916 год... тысяча девятьсот шестнадцатый? Да ну нафиг?!!
Да они за сто лет давно бы уже в пыль превратились...
Вот тут до меня наконец-то стало доходить. Конина и курево
образца начала прошлого века, древний пистоль, архаичный прикид, да
все вокруг не такое — явно несовременное!
Срочным порядком употребил еще пару глотков коньяка, потом
крутнул колесико серебряной бензиновой зажигалки, украшенной
замысловатой монограммой, подкурил папироску и глубоко
затянулся.
— Черт... — причудливый клубок дыма поплыл по каюте. — Неужели
так бывает по жизни? Вот это сподобился...
Сразу вспомнился разговор с Лехой, где я выразил желание все
начать с чистого листа, как в книге про бедолагу, занесенного
неведомой силой во Францию пятнадцатого столетия.