Дорога казалось мне вечной, потому, что я не знала сколько времени, а доставать телефон было чертовски лень, мне не хотелось шевелиться: все мое тело жутко ныло от синяков и ссадин.
Они были везде: на груди, которую Саша хлестал плеткой... На животе, который он жестоко щипал и сжимал своей огромной ладонью. На лобке, который, наконец, познал твердость мужского колена…
Ягодицы были истерзаны той же плеткой и я едва на них сидела. В заднем проходе и во влагалище было неописуемо горячо. Мне казалось, что там все треснуло от сухости.
Когда я вышла из такси, на часах было семь сорок.
“Успеваю. Еще покурить можно...” – подумала я, доставая из сумочки новую пачку сигарет.
На улице был непередаваемо свежий воздух. Я уж и забыла, как пахнет весна. Разумеется, о весне говорить было достаточно рано, но зимние запахи определенно исчезли из виду. Я закурила и стала наслаждаться добрым утром. Но в моей голове неумолимо крутились вихри негатива.
– Доброе утро, товарищ старший лейтенант! – услышала я бодрый молодой голос.
Я повернула голову.
– Доброе утро, Леш! – я попыталась улыбнуться, провожая взглядом нашего сержанта ппс.
Выбросив окурок в урну, я побрела на свое рабочее место.
– Доброе утро, Анна Сергеевна! – вяло произнес дежурный.
– И тебе доброго утра, Андрей Валерьевич, – я снова изобразила улыбку на лице, – давай ключи, пойду поработаю, что–ли... – я старалась быть такой же шутливой и бодрой, как обычно.
Не знаю, насколько мне это удавалось. Взяв ключи и табельный пистолет, я расписалась в журнале и лениво пошла по коридору. Я пыталась делать ровные, уверенные шаги, хотя при каждом движении ног, обе мои дырочки просто разрывались от сухой боли.
Мысли яростно терзали мне башку:
“Ублюдок, я еще с прошлого воскресенья свое здоровье не могу в норму привести. Все жжет ужасно, хожу как инвалид, посрать нормально не могу, а он вчера еще добавил… И во влагалище уже все разорвано от его фаллоимитаторов и прочих болезненных игрушек… Он калечит меня. Это уже не шутки. Если так пойдет дальше, я повешу на него изнасилование. У меня много таких висячих дел имеется. Только изнасилует он не меня, а… Ну, скажем... какую–нибудь малолеточку. Есть такое открытое дело как раз… В местном сизо меня хорошо знают и уважают. Думаю, я смогу договориться и подобрать ему такую камеру, где особенно горячо любят педофилов и насильников…”