— Это как? — удивилась Катэрия.
— Говорят, что у каждого есть талант, и вот у него был талант
убивать. Воевать и убивать. Он был ужасным стратегом, но отличным
тактиком. Не было того сражения, где он бы не победил. Он умел
убивать всегда, везде и чем угодно. Он был машиной для убийств,
лучшим из лучших, который жил тем, что истреблял врагов, не
дрогнув. Но что касается социального плана… мы все учимся жить с
другими, но он будто ничего этого не умел. Он попросту не понимал
этого, не понимал, как жить вне войны.
— Это называется профдеформация, — подсказала Катэрия.
— Не знаю, — покачал я головой. — Он был странным. Даже те, кто
служил больше него, не были такими. А он будто… будто у него
вырезали ту часть, где он человек, оставив лишь голые навыки. Будто
он не знал, что такое быть человеком. Из-за этого даже возникали
сложности, когда требовалась коммуникация с другими.
— Это ужасно, — вздохнула она.
Мы вошли в комнату, где я сбросил с себя халат с полотенцем и
уже начал одеваться, но Катэрия меня остановила.
— Не спеши, у меня есть определённый план, и он тебе понравится,
— похлопала она по кровати рядом с собой.
— Завтра вставать рано.
— Встанешь, — хмыкнула она. — Так что насчёт твоего наставника?
Я чувствую, что ты с теплотой о нём отзываешься.
— Он многому меня научил. Научил, наверное, всему, что я умею
сейчас, если считать войну. Будь он здесь, давно бы, наверное, всех
перебил, и сделал бы это в одиночку, — согласился я. — Рядом с ним
было спокойно даже в самый сложный час, так как ты просто понимал,
что вы не потерпите поражения, какой бы ситуация ни была. Он просто
шёл и убивал всех всегда, везде и всюду и ни разу не проиграл.
— И что с ним стало?
— Он погиб.
— Значит, всё же проиграл.
— Его не победили враги, он вызвал удар на себя и унёс тысячи
тварей вместе с собой, так и не позволив никому убить себя.
— Это значит, что он бы так или иначе погиб, но предпочёл уйти
на своих правилах, — высказалась она.
— Сам факт, что его никто сам так и не убил, — ответил я.
— Как скажешь, — пожала Катэрия плечами, после чего полезла ко
мне целоваться, и все следующие полчаса она заняла меня собой.
Примерно так проходил каждый день.
Вскоре я действительно начал побеждать Марианетту и слугу,
который неустанно следил за нашей безопасностью. Понемногу я
двигался всё лучше, предсказывал их движения всё точнее, ловчее
устанавливая перед ними техники.